Mila-log пишет:

LoxNessi пишет:

Mila-log пишет: Николай Майоров. МЫ

Николай Петрович Майоров (1919--1942).
Сборник "МЫ" -- первое издание стихов поэта, посмертное (1962 г.).

Ссылку, сестра, ссылку!
(из карусели уйдёт, как блондинки найдут, если для них "Поиск" тайна великая еси)

Уважаемый, да будет ссылка:

maxima-library.com/avtory/translator/b/362370

Какой парень был...
И поколение их, "мальчиков державы", сметенных войной.
Была у них какая-то непостижимая вера и самоотреченность, внутренняя готовность уйти на войну добровольцем.
Да и, наверное, тот мальчишеский романтизм войны...
Удивительное поколение, непонятно как переродившееся уже в детях своих.

Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.

ВНИМАНИЕ: Спойлер!

И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твердый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках...

И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.

1940-1941

Еще один из этих мальчиков

sem14 пишет:
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.

И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.

1940-1941[/quote]
Еще один из этих мальчиков[/quote]

Да, один из мальчиков, стремительно повзрослевших.
Помнишь у Д. Самойлова: "Я вспоминаю Павла, Мишу, Илью, Бориса, Николая."?
Все они -- из "могучей кучки" молодых московских поэтов.

Павел -- Павел Коган (1918--1942), его стихотворение ты цитируешь.

Миша -- Михаил Кульчицкий (1919--1943)
* * *
.........
Самое страшное в мире -
Это быть успокоенным.
Славлю солдат революции,
Мечтающих над строфою,
Распиливающих деревья,
Падающих на пулемет!
/1939/

Илья -- Илья Лапшин, на дому которого часто собирались молодые поэты). Погиб.
См. о нем -- В. Кондратьев (интервью) + "Селижаровский тракт".
* * *
Пройдет война, и зарастут воронки
Зеленой идиллической травой,
И защебечет жаворонок звонко
Над полосой, когда-то фронтовой...
Расскажем детям мы, как шли когда-то
Солдатами в разведку на заре,
И прошлое припомнится как дата
В оборванном давно календаре.
А может быть, мы, ветераны, будем
Дремать на солнце где-нибудь в Крыму,
Быть может, мы возьмем и позабудем
О годах, растворившихся в дыму...
Но — так не будет. Слишком многим были
Для нас года и бедствия войны,
Окрепли в них мальчишеские были,
Сгорели в них мальчишеские сны.
И если жить — так жить до исступленья
И быть всегда подобранным и злым,
Но разве может наше поколенье,
Войну прошедшее, когда-то стать иным?
...........

Борис -- Борис Смоленский (1921--1941)
* * *
Я сегодня весь вечер буду,
Задыхаясь в табачном дыме,
Мучиться мыслями о каких-то людях,
Умерших очень молодыми,
Которые на заре или ночью
Неожиданно и неумело
Умирали, не дописав неровных строчек,
Не долюбив,
Не досказав,
Не доделав...
/1939/

Николай -- Николай Майоров (1919--1942)
* * *
Я был влюбленным в лес и в воду,
В простую радость, в игры во дворе.
Курил табак. Крал тайно из комода
Отцовский карабин, хранимый в кобуре.

Друзья мои, – владельцы птичьих клеток, –
Невинных снов, диковинных гвоздей, –
В часы нужды курили листья с веток,
Дрались у игрищ, крали голубей.

На все был спрос, к любой покупке повод.
Превыше всех коллекций старины
Ценились карабин и книжка «Овод»,
Для них, казалось, не было цены.
Мир был предельно прост и ясен.
И за пригоршню пятаков
Мы покупали мыслимое счастье,
Закованное в тяжести подков.


Тысячи... Миллионы... "А их повыбило железом... И леса нет, одни деревья..."

Вот! Теперь все ценители и любители поэзии могут не бегать по темам а делиться прекрасным здесь.

Ничего прекрасного, на примере Павла Когана видно насколько идеологически инфицировано было то поколение.
Тем не менее у случайно уцелевших Константина Левина, Ионы Дегена и Давида Самойлова тоже можно подобрать стихов. Зато какие разные судьбы.

Ну еще бы.
А нынешнее? или то поколение в наше время, Ну хоть старушка Мориц

А я нынешних не читаю. И, чтобы понять промытость мозгов, нужно время и расстояние. Бо часто сам живёшь промытым и стихотворение Когана воспринимаешь как то поколение, восторженно.
Лицом к лицу лица не увидать...

Хорошо что я не знаю поэтов и не знаю когда они жили, поэтому и древний и современный бред читается как бред и никакого восторга не вызывает

babaJga пишет: Хорошо что я не знаю поэтов и не знаю когда они жили, поэтому и древний и современный бред читается как бред и никакого восторга не вызывает

Ну дык, Наина Киевна, поэзия, как и живопись, или берёт за душу, или нет.
Или берет за душу "дыша духами и туманами" или "идут белые снеги", или нет.
Меня, например, мадонна Рафаэлева сразила наповал, а к Пикассо безразличен.

Николай Майоров

ТВОРЧЕСТВО
Есть жажда творчества,
Уменье созидать,
На камень камень класть,
Вести леса строений.
Не спать ночей, по суткам голодать,
Вставать до звёзд и падать на колени.
Остаться нищим и глухим навек,
Идти с собой, с своей эпохой вровень
И воду пить из тех целебных рек,
К которым прикоснулся сам Бетховен.
Брать в руки гипс, склоняться на подрамник,
Весь мир вместить в дыхание одно,
Одним мазком весь этот лес и камни
Живыми положить на полотно.
Не дописав,
Оставить кисти сыну,
Так передать цвета своей земли,
Чтоб век спустя всё так же мяли глину
И лучшего придумать не смогли.
1940


sem14 !
"Промытость мозгов"... Думаю, в любой стране, при любой власти мозги пытаются контролировать , а по нынешнему "зомбировать".
НО, как ты думаешь: если бы не такая Вера, какой отличалось то поколение, почти выбитое на войне, была бы возможна победа?
После осени 41-го, после котлов под Киевом и Харьковом?
Сталинград в развалинах -- и все равно наступил перелом.
Десятки миллионы погибли на войне и позднее от последствий ранений, Умирали в тылу. Умирали в блокадном Ленинграде.
Тяжелая победа. Но то поколение сумело победить несмотря на... В нашей семье погибли и умерли около 20 человек -- со стороны обоих родителей. На все вопросы "почему?" и "как?", бабушка отвечала: "Мы верили".
Но без веры и тяжелейшего труда что было бы?

Думаю, ребята-поэты писали искренне, от души, не по заказу. Однако их "время трудновато для пера" -- невозможно молодым пробиться в газеты и журналы, ибо была "обойма" записных поэтов, которые четко выполняли директивы ССП (прочти стихи, которые печатались в ЛГ 30-х годов).
Сравни тематику стихов известных советских поэтов 30-х годов, исповедовавших соцреализм, и стихи этих "мальчиков державы"!
Да будет светлой и благодарной память об этих "мальчиках"!

Mila-log пишет:
sem14 !
"Промытость мозгов"... Думаю, в любой стране, при любой власти мозги пытаются контролировать , а по нынешнему "зомбировать".
НО, как ты думаешь: если бы не такая Вера, какой отличалось то поколение, почти выбитое на войне, была бы возможна победа?
После осени 41-го, после котлов под Киевом и Харьковом?
Сталинград в развалинах -- и все равно наступил перелом.
Десятки миллионы погибли на войне и позднее от последствий ранений, Умирали в тылу. Умирали в блокадном Ленинграде.
Тяжелая победа. Но то поколение сумело победить несмотря на... В нашей семье погибли и умерли около 20 человек -- со стороны обоих родителей. На все вопросы "почему?" и "как?", бабушка отвечала: "Мы верили".
Но без веры и тяжелейшего труда что было бы?

Думаю, ребята-поэты писали искренне, от души, не по заказу. Однако их "время трудновато для пера" -- невозможно молодым пробиться в газеты и журналы, ибо была "обойма" записных поэтов, которые четко выполняли директивы ССП (прочти стихи, которые печатались в ЛГ 30-х годов).
Сравни тематику стихов известных советских поэтов 30-х годов, исповедовавших соцреализм, и стихи этих "мальчиков державы"!
Да будет светлой и благодарной память об этих "мальчиках"!

Мне, как и Семёну, показалось, что в стихах этих молодых поэтов слишком много пафоса. И этим они сами начали участвовать в том "промывании мозгов". Фанатичность сыграла большую роль во Второй мировой войне, фанатичность с обоих сторон, а еще беспощадность... и не только к врагу, но к своим. Это тяжелейшая тема.
Мне кажется, что Мила несколько смешивает гражданские поступки молодых людей, погибших в Великую Отечественную войну и их талант. Жаль, очень жаль, что они погибли, возможно это погибли поэтические таланты, а возможно одни из серого ряда поэтов-"идеологов", сейчас мы можем только гадать.
А стихи... они либо хороши, либо - нет, вне зависимости от того когда, где и каким образом умер/погиб поэт.

Drakon пишет: Мне, как и Семёну, показалось, что в стихах этих молодых поэтов слишком много пафоса. И этим они сами начали участвовать в том "промывании мозгов". Фанатичность сыграла большую роль во Второй мировой войне, фанатичность с обоих сторон, а еще беспощадность... и не только к врагу, но к своим. Это тяжелейшая тема.
Мне кажется, что Мила несколько смешивает гражданские поступки молодых людей, погибших в Великую Отечественную войну и их талант. Жаль, очень жаль, что они погибли, возможно это погибли поэтические таланты, а возможно одни из серого ряда поэтов-"идеологов", сейчас мы можем только гадать.
А стихи... они либо хороши, либо - нет, вне зависимости от того когда, где и каким образом умер/погиб поэт.

Выделено мной.

Гражданский поступок... Но был ли выбор у тех парней и их отцов? Призывали на войну мужчин (а затем и женщин, девчонок...).
Судя по многим пр-ям прозаиков-фронтовиков, они, эти мальчики-лейтенанты сами рвались на фронт. А что они могли знать до войны о войне, когда шли заказные военно-пропагандистские фильмы и распевались такие же песни?
Они -- дети своего времени, того времени.
Думаю, не стоит нам, из сегодняшнего дня, давать оценку мотивам их поступков.
Вопрос в том: будь мы их ровесниками, то рассуждали бы иначе, чем они?

Михаил Кульчицкий написал совершенно невозможные для довоенного времени стихи (конец 42-го года):

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: «лейтенант»
звучит вот так: «Налейте нам!»
И, зная топографию,
он топает по гравию.

Война - совсем не фейерверк,
а просто - трудная работа,
когда,
черна от пота,
вверх
скользит по пахоте пехота.
..............


В остальном вполне согласна с твоим мнением. Талант, как и совесть, -- либо есть, либо нет.

п.с.
Почему моя тема -- книги авторов-фронтовиков?

Отталкиваясь от реалий 21 века, пытаюсь понять, что же это было за поколение? Идеалисты? Фанатики? Или продукт оголтелой совпропаганды, заведомо обреченные ею на гибель? Непоколебимая убежденность? Или все проще: юношеский максимализм? Юношеская психология? Эхо романтизированной гражданской войны?
Все сложно.
Для меня стихи молодых поэтов предвоенного времени -- голос того поколения, кто едва повзрослев, ушел в бой и погиб. Это о них сказано "навеки двадцатилетние".
Лично мне дороги эти тоненькие сборники как память о том поколении, после них -- вырубленные просеки. Сегодня лишь немногие могут вспомнить, как тогда было (да и воспоминания, спустя десятилетия, -- весьма недостоверны, чтобы считаться фактом).

Снова-таки можно согласиться с Драконом: возможно, стихи несовершенны (авторы их не "шлифовали) и не "в тему" по сегодняшним критериям, но это история русской поэзии, напрямую связанная с историей народа.
Читая их, можно судить о том времени, когда они были написаны: почему так писали, почему такие темы, какие мысли одолевали авторов и т.д. Для детей фронтовиков эти авторы стали близкими, как ровесники их отцов, и по возрасту своему -- уже их ровесники.

Все сложно.
Убийственный факт: десятки миллионов погибших. Возможно ли когда-нибудь забыть об этом?

Сергей Орлов (1921--1977).
Фронтовик-танкист, фронтовик-поэт, русский поэт-лирик.
Пожалуй, многие помнят известное стихотворение о солдате Великой Отечественной "Его зарыли в шар земной...".
Его автор -- двадцатитрехлетний Сергей Орлов...
В сорок шесть он словно бы итожил прожитое:

* * *
Были годы юны, были рыжи,
Бегали по лужам босиком.
Я из них, как из пеленок, вышел,
Вырос бородатым мужиком.
Ликовал над горсткою махорки,
Над краюшкой хлеба и костром.
Были годы трудны, люты, горьки,
Порохом продуты и огнем.
Стал я стар, и, как мальчишка, ясен,
И доверчив,— видно те года
Одарили верой, и не к счастью,
И уже, как видно, навсегда…
/1967/

ГОВОРИЛЬНЯ
Drakon пишет:
...В Коммунизм!
Мы видим ясно
путь на двадцать лет вперёд!.............

Так я только сегодня прочла нечто подобное (выбранное автором как "моё лучшее стихотворение")
Отрывок из длинного стихо Давида Самойлова "Его слово"

Не легенда, не обожествленье —
Просто жил нужнейший людям человек.
...Вижу снова — на трибуне Ленин
Смелым жестом осеняет век.
(...)
Он внушает право и законность
Баррикадам — биться до конца.
В этом слове — целеустремленность
Революции.
===И все сердца,
Ощущая времени огромность,
Начинают биться, как одно.
В этом слове простота и скромность
Революции.
===Ему дано
Обнимать событья четкой мыслью,
Несогласных логикой круша.
В этом слове — страсть и бескорыстье Революции.
===Ее душа
Здесь встает, чтоб до конца бороться,
Зная цель и не жалея сил.
В этом слове — честь и благородство Революции.
===Он возносил
Главное. На место ставил частность.
Разделял случайность и закон.
(...)

П.с.
Если кто-то дочитает это до конца, просьба: передать своими словами, (прозой) содержание стихо...

Марк Максимов (1918--1986)
Мать

Жен вспоминали
на привале,
друзей — в бою.
И только мать
не то и вправду забывали,
не то стеснялись вспоминать.
Но было,
что пред смертью самой
видавший не один поход
седой рубака крикнет:
— Мама!
...И под копыта упадет.
/1945/

И Марк Максимов, и Давид Самойлов -- из поколения, ушедшего на войну.
Оба воевали.
Но как по-разному сложились их судьбы...

Mila-log пишет: Марк Максимов (1918--1986)
Мать

ВНИМАНИЕ: Спойлер!

Жен вспоминали
на привале,
друзей — в бою.
И только мать
не то и вправду забывали,
не то стеснялись вспоминать.
Но было,
что пред смертью самой
видавший не один поход
седой рубака крикнет:
— Мама!
...И под копыта упадет.
/1945/

И Марк Максимов, и Давид Самойлов -- из поколения, ушедшего на войну.
Оба воевали.
Но как по-разному сложились их судьбы...

Надо же, и это стихотворение помню. Зажился, видать...

Сегодня день памяти Владимира Высоцкого...

Словно за ними ревниво следят:
Чуть поднимаются — их убирают —
Пуля, петля, провокация, яд…
Пушкин, Есенин, Шукшин, Маяковский,
Лермонтов, Гоголь, Высоцкий, Рубцов,
И Гумилёв, и Тальков, и Тарковский…
Не перечислить, в конце-то концов.
Певчая доля в итоге прекрасна —
В Вечность восходят, как в небо звезда…
Быть настоящим Поэтом опасно.
Быть Н а с т о я щ и м — опасно всегда…

/Протоиерей Андрей Логвинов/

sem14 пишет:

Mila-log пишет: Марк Максимов (1918--1986)
Мать

ВНИМАНИЕ: Спойлер!

Жен вспоминали
на привале,
друзей — в бою.
И только мать
не то и вправду забывали,
не то стеснялись вспоминать.
Но было,
что пред смертью самой
видавший не один поход
седой рубака крикнет:
— Мама!
...И под копыта упадет.
/1945/

И Марк Максимов, и Давид Самойлов -- из поколения, ушедшего на войну.
Оба воевали.
Но как по-разному сложились их судьбы...

Надо же, и это стихотворение помню. Зажился, видать...

Надо же, и это стихотворение помню.

Только и восхититься, Мнемозина благоволит!
"Да, были люди в наше время!..." которые не только читали стихи тех поэтов, но и помнят их...
Конечно, такая память -- явный признак того, что ты не "сотый".
Во-2-х, до 120 тебе еще шагать и шагать, так что и не только это вспомнишь
В-3-х... Сын Максимова -- Андрей. Читал / слушал его?
Вёл цикл передач на радио Культура: «Любовь ушедшего века». О месте поэзии в современном мире, о поэтах 20 века, в т.ч. и об отце: old.cultradio.ru/doc.html?id=222842
Кроме того, интересно послушать его а/кн. о НЕвоспитании детей

не в бровь, а в глаз...

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог...

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог -
Кто считал, кто считал!..
Сообщается в сводках Информбюро
Лишь про то, сколько враг потерял.

Но не думай, что мы обошлись без потерь -
Просто так, просто так...
Видишь - в поле застыл как подстреленный зверь,
Весь в огне, искалеченный танк!

Где ты, Валя Петров? - что за глупый вопрос:
Ты закрыл своим танком брешь.
Ну а в сводках прочтем: враг потери понес,
Ну а мы - на исходный рубеж.

1965
Владимир Семенович Высоцкий

Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг
один
и враг –
один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей –
жила...

Человеку надо мало:
после грома –
тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь –
одну.
И смерть –
одну.
Утром свежую газету –
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И –
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,
немного.
Это, в общем-то, – пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.

– Роберт Рождественский, 1973

Известная пословица гласит: «Человеку так мало нужно для счастья, но так много, чтобы это понять».

Нагляднее всего это продемонстрировал Роберт Рождественский в стихотворении «Человеку надо мало…» Несколько коротких строк, но вся жизнь как на ладони.

Вот так выглядит философия человека, который понял, что такое жизнь и что ему нужно от неё. Хватит и одного друга, и одного врага, и одной цели, и одной жизни. Дело не в количестве, а в качестве, а также в умении извлекать лучшее из того, что у тебя есть.

Вот, я пришел

Когда ушла из жизни мама,
А вслед за ней ушёл отец,
Печаль свою под своды храма
Принёс заплаканный юнец.
Не зная правил, чтимых паствой,
Вошёл он в храм в тумане слёз,
И прошептал тихонько:
«Здравствуй,
Вот, я пришёл к тебе, Христос!
Прими, Господь, моё моленье
За тех, кто был мне всех милей,
И дай мне, Боже, позволенье
Прибегнуть к помощи твоей!»

Судьба сиротская сурова,
Но время шло, мальчишка рос,
И, в храм войдя, шептал он снова:
«Вот, я пришёл к тебе, Христос!»

Когда послали генералы
Парней безусых на убой,
Когда мальчишки принимали
Свой самый первый в жизни бой,
Он в окровавленной шинели
Лежал израненный в бреду,
И было слышно еле-еле:
«Встречай, Христос, вот... я... иду…»

Но, может, смерть о нём забыла,
А может, парню повезло –
Но Богу так угодно было,
И выжил он судьбе назло.

Когда в палате госпитальной
Очнулся раненый боец,
Ему сказали:
– Здесь недавно
Был дядя твой, или отец.
Нам всем запомнилась улыбка
И добрый взгляд как у Христа…

– Нет, здесь какая-то ошибка, –
Солдат вдохнул, – Я сирота!

– Он говорил тебе, бывало,
Когда ты глаз открыть не мог,
Слегка поправив одеяло:
«Вот, я пришёл к тебе, сынок!..»


pritchi.castle.by/ras-12-308.html

Караваны в будущее

В предгорьях Герата раскинулся Город,
Столетьями правили градом монархи,
Спесивы, коварны, сановные воры,
Казну изводили на жемчуг и бархат.
На скачки и войны, на новых наложниц,
Все помыслы только о собственном благе,
Но дальше так жить в нищете невозможно,
Народ закипел, забурлил в передряге!
Собрался Совет из старейших, мудрейших:
«Как можно без бунта убрать самодержца?!
Пусть будут ему – карнавалы и гейши,
Смиренье людей и златые одежды!
Но вот по прошествии выбора срока
Обязан Король от престола отречься,
Их Город покинуть, хоть это жестоко,
Но должен он знать, что блаженство не вечно!»
И все понимали – решенье погибель,
Что горы высоки, пустыни безводны,
В надежде – навряд ли найдётся Правитель,
За этот закон выступали охотно.
Казалось, Олимп над людьми посмеётся,
Но первым взобрался, страдающий раком,
Летящему крылья, как в песне поётся,
Ползущему землю и кости собакам!
Почти что не правил, а больше лечился,
Однажды с улыбкой под морфием умер
И следом вошедший, как сон испарился,
Он был эйфоричен и даже безумен!
Полгода престол оставался, не занят,
Без твёрдой руки зарождалася смута,
Совет приготовил народное знамя,
Вновь стать Королём захотелось кому-то!
Пришел горожанин совсем неизвестный,
С женой молодою, тремя сыновьями,
Просил предоставить вакантное место:
«Вам лучшую жизнь завоюю с боями!»
«Рисковое дело!» - ему говорили,
«Главы не сносить в эти года четыре!»
Но всё же на трон смельчака посадили,
Чего не случается в призрачном мире!
И после о том никогда не жалели,
Правитель пришел справедливый и честный,
Идущий настойчиво к заданной цели,
Аллахом хранимый под сенью небесной!
Но каждую ночь в городские ворота,
Обоз выходил, в темноте растворяясь,
Терялись в догадках страны патриоты,
С ревизией полной пройти собираясь.
Однако, подумав, Советом решили,
Что Время назад повернёт караваны,
Пусть правит, стремясь к неприступной вершине
И Города лечит болезни и раны!
Так минули годы в трудах и бореньях,
Настала пора от престола отречься,
Молила жена о младом поколеньи:
«Оставь их, позволь от беды уберечься!»
Как жаль, за кордон не уложены рельсы.
И шаг в неизвестность – конец иль начало?!
На ухо шепнул ей: «Родная, доверься!»
И музыка жизни опять зазвучала!
Прошло двое суток нещадного пекла,
Вдруг прямо по курсу холмы-исполины,
Решили – ночуем, укрывшись от ветра,
На воду и хлеб поменяем цехины.
А утром проснувшись, его Королева,
Внизу разглядев изумительный Город,
Детей обнимала, смеялась и пела,
Просила прощенья за женские вздоры!
«Так вот куда в полночь спешили обозы,
Их зодчие ждали, строители Града!»
Пустыня, вздохнув, отошла от наркоза,
Рождая для сердца и глаза усладу!
«Вот Царствие наше, любви и порядка,
Дворцы и мечети, сады и нарзаны,
Он верил в значенье сухого остатка
И к Городу Грёз отправлял караваны!»

Ю. Калушев. г. Азов. 14.02.2010г.
Стихотворное прочтение притчи П. Коэльо.

Сила молитвы, или котапульта

В уездном, тихом городке, где сад весной сирени пленник,
Возможно, даже на Оке, жил - поживал один священник.
В глазах любовь и доброта, поклоны клал пред ликом Спаса,
Имел разбойника-кота, к тому же рыжего окраса!
Кот всех собак достал вокруг, пред носом их нахально топал,
Они с цепи сорвались вдруг, его загнав на тонкий тополь.
Он так пронзительно орал, не зная, как к земле спуститься,
Священник слёзы утирал, моля пройдоху не разбиться!
Зашел сосед и предложил, верёвкой тополь крепим к Ниве,
И лошадиных хватит сил, пригнуть его к газона гриве!
Благословенье получив, дал задний ход, сгибая древо,
Но самодельный лопнул шкив, кот улетел куда-то в небо.
А через несколько домов, в окно открытое вдыхая,
Блаженный аромат цветов, сидела дама молодая!
Подарок рядом от Христа, дочь хороша, как ангелочек:
«Купи мне, мамочка, кота, о нём давно мечтаю очень!
«Что ж, дорогая, попроси! Встань на коленочки к иконе -
Кота мне, Боже, принеси в своей спасительной ладони!»
Малютка к Богу обратясь, с такой молилась высшей верой,
Что покраснела мать, стыдясь, уловки хитрой лицемера.
Но в тот же миг, стрелой летя, в окно был вброшен кот желанный,
Господь услышал зов дитя и угостил небесной манной!

Ю. Калушев г. Азов 15.02.2012г. стихотворное прочтение байки

Сердце матери


Во мраке грязного подвала
В каком-то дальнем закутке
Старушка тихо умирала,
Зажав конфетку в кулаке.

Все мысли только лишь о сыне:
«Как он, родимый мой, теперь?»
Обиды не было в помине,
За то, что выставил за дверь.

«Он – мой любимый ангелочек!
Ну, как ребенка не простить?
Одна беда. Придет сыночек,
А мне и нечем угостить…»

Россия

Листая старую тетрадь расстрелянного генерала я тщетно силился понять как ты смогла себя отдать на растерзание вандалам
Из мрачной глубины веков ты поднималась исполином твой Петербург мирил врагов высокой доблестью полков в век золотой
Екатерины
Россия Россия

Священной музыкой времен над златоглавою
Москвою струился колокольный звон но даже самый тихий он кому-то не давал покоя
А золотые купола кому-то черный глаз слепили
Ты раздражала силы зла и видно так их доняла что ослепить тебя решили
Россия Россия

Разверзлись с треском небеса и с визгом ринулись оттуда срубая головы церквям и славя нового царя новоявленные иуды
Тебя связали кумачом и опустили на колени сверкнул топор над палачом а приговор тебе прочел кровавый царь великий гений
Россия

Листая старую тетрадь расстрелянного генерала я тщетно силился понять как ты смогла себя отдать на растерзание вандалам
О генеральская тетрадь забытой правды возрожденье как тяжело тебя читать обманутому поколенью

Тальков Игорь — «Россия»

Николай Майоров (1919--1942)

* * *
Ты пишешь мне в письме, дружище,
что сад стал гол и нелюдим,
что ветры северные рыщут
и громко буйствуют над ним.

И туча дымом нависает,
дожди свой сказ к концу ведут.
Берёзка под окном косая
сгибает голову к пруду.

И ей бы вместе с листопадом
хотелось к косогору лечь.
А ночью встретиться за садом
и клён обнять у самых плеч.

Но нет: ветра упрямо клонят
её к холодному пруду,
а так не хочется в прогоне
стоять у всех ей на виду!

И скоро инеем затянет
у берегов блестящий лёд.
Ей станет холодно. Устанет —
и на колени упадёт.
/1936/

Мой отъезд (отрывок)
(...)
Ну, вот и всё. Её глаза просили
Остаться и уйти с вокзала в вечер,
В те дальние немые переулки,
Где люди не могли заметить слёз,
Дрожанья рук и сбивчивых ответов,
Которыми я выразил любовь.
И что сказать? Я вспомнил жизнь, в которой
Так мало было настоящих дней.
Пойми меня, — с тобой я понял счастье,
Не то, что в книгах вычитали мы
И о котором в детстве нам твердили.
Я понял жизнь.
Она всегда жестока,
Как пытка непомерная, страшна,
Но это — жизнь. Войду в вагон и людям
О счастье быть влюблённым расскажу.
/1939/


* * *
Как жил, кого любил, кому руки не подал,
С кем дружбу вёл и должен был кому —
Узнают всё,
Раскроют все комоды,
Разложат дни твои по одному.
/1939/

ЧРЕВОУГОДИЕ (Баллада)
Однажды, однажды

Я вас увидал.
Увидевши дважды,
Я вас обнимал.

А в сотую встречу

Утратил я пыл.
Тогда откровенно

Я вам заявил:

— Без хлеба и масла

Любить я не мог.
Чтоб страсть не погасла,

Пеките пирог!

Смотрите, как вяну

Я день ото дня.
Татьяна, Татьяна,

Кормите меня.

Поите, кормите

Отборной едой,

Пельмени варите,
Горох с ветчиной.

От мяса и кваса

Исполнен огня.
Любить буду нежно,

Красиво, прилежно...

Кормите меня!

Татьяна выходит,
На кухню идет,
Котлету находит

И мне подает.

...Исполнилось тело

Желаний и сил,
И черное дело

Я вновь совершил.

И снова котлета.
Я снова любил.
И так до рассвета

Себя я губил.

Заря занималась.

Когда я уснул.
Под окнами пьяный

Кричал: караул!

Лежал я в постели

Три ночи, три дня,
И кости хрустели

Во сне у меня.

Но вот я проснулся.

Слегка застонал.
И вдруг ужаснулся,

И вдруг задрожал.

Я ногу хватаю —

Нога не бежит,
Я сердце сжимаю —

Оно не стучит.

...Тут я помираю.
Зарытый, забытый,

В земле я лежу,

Попоной покрытый,

От страха дрожу.

Дрожу оттого я,
Что начал я гнить,
Но хочется вдвое

Мне кушать и пить.

Я пищи желаю,
Желаю котлет.
Красивого чаю.
Красивых конфет.

Любви мне не надо,
Не надо страстей,
Хочу лимонаду,
Хочу овощей!

Но нет мне ответа —
Скрипит лишь доска,
И в сердце поэта

Вползает тоска.

Но сердце застынет,
Увы, навсегда,
И желтая хлынет

Оттуда вода,

И мир повернется

Другой стороной,
И в тело вопьется

Червяк гробовой.
Николай Олейников

versevagrant.com/

"О китайской поэзии последних тридцати лет пишется и говорится очень много в самых разных форматах, но по-русски — практически ничего. Проект «стихо(т)ворье | 诗江湖» был создан, чтобы восполнить этот досадный пробел, с задумкой провести русскоговорящего читателя в мир современного китаеязычного стиха — сделав это путешествие максимально приятным и познавательным."

***
Королевич в мундирчике синем
трость под мышкой беспечно зажал
в ненадежной версальской твердыне,
между тем как уже дребезжал
в недалеком Париже безбожник,
убеждая, что ждать невтерпеж,
и хвалил адвокату чертежник
механический рубящий нож.

Бедный мальчик Людовик Людвеич,
как ужасно красно в зеркалах!
Не твое ремесло, королевич,
быть подручным в сапожных делах,
дурно пахнущих луковым супом,
спину горбя и Богу грубя.
Ничего, — за последним уступом
я еще постою за тебя.
Юрий Кублановский

КАК БЫ ОН ХОТЕЛ, ЧТОБ ЕГО ЦЕЛОВАЛИ
Целомудренно-чиста,
Поцелуй меня в уста.
Робко, но не слишком вяло —
Чтоб до сердца доставало.

Наслаждения порой
Детской кажутся игрой,
Если дочери Венеры
Не имеют чувства меры.

Не кусай меня, не жги.
Страсть сперва прибереги.
Округли сначала губки
В виде дружеской уступки.

Покуражься, а потом
Обхвати горящим ртом
Рот, подставленный влюбленным,
До предела распаленным.

Лишь простушка да простак
Льнут друг к другу просто так:
Вызывает трепет в теле
Самый путь к заветной цели.

С ходу или не спеша —
Делай, как велит душа...
Ну а что зовется раем,
Только мы с тобою знаем!
Пауль Флеминг (1609 - 1640)

а янь·阿艳
так много лет я уже привыкла, что многие люди
так живут, что мне понять не дано например, продают своё тело
грабят просят милостыню обманывают но что касается тебя
мне нечего сказать как и тогда, нечего сказать
только разве что опять ты в 17 уехала из деревни
завод электроприборов парень из другой провинции влюблённость
беременность
бесследно исчезнувший любимый вздымающийся живот
внутри растущая жизнь совсем не подготовленная к тревогам
для семнадцатилетней тебя жизнь открылась огромной раной
воспаляется болит ты почувствовала гниль
она застряла в гортани «в жизни не бывает безвыходных ситуаций»
она так тебе сказала «у женщины всегда найдётся способ»
они сказали «выход есть всегда» они
утешали тебя ты вроде бы не считала их работу чем-то бесстыдным
но критические моменты действительности такие, как жизнь внутри тебя
оно с каждым днем увеличивалось ты ушла с завода стала жить в их доме
в парикмахерской без парикмахерских принадлежностей
и через 10 месяцев ожидания заставила
эту маленькую одинокую жизнь наконец перестать всюду следовать за тобой
он весящий чуть больше семи цзиней ребенок был обменян
на 10 тысяч юаней
«плата за питание» ты рассматривала это как и энергетическое питание
и питание плоти результат десятимесячного вынашивания плода
и нет никаких следов кто-то говорил, отослали в чаочжоу
а кто-то – что в чжаньцзян маомин а может быть, еще дальше
в то время, когда ты спокойно описывала всё это тебя и меня будто бы
разделило расстояние длиною в мир хотя мы принадлежали
к одному миру я тоже могу понять, как твоя теперешняя
профессия такие тени для век ты держишь в зубах сигарету
или сыпешь ругательствами десять тысяч юаней ребёнок мальчик
плата за питание… это воздвигло между нами стеклянную стену
разделило тебя и меня в этом мире неведомом
«жизнь всегда в радость» ты держишь сигарету
длинными пальцами мечешь мацзяна игральные кости
ты говорила так, будто бы это история совсем другого человека
покрытое толстым слоем косметики лицо я увидела белое равнодушие
лицо без выражения и без скорби
Чжэн Сяоцюн
versevagrant.com/2016/06/01/%d1%87%d0%b6...%b8%d0%b5/#more-1432
Спасибо Несси за наводку

Любовь
этой холодной осенью
твоей руке
не мокнуть в холодной воде
твоей куртке
ночь за ночью быть под моим утюгом
мной вязанный недовывязанный
белый и толстый пуловер
чудоподобно быстро соткётся
в миг не-его-так-тогда-не-надеть-ничего
этой холодной осенью
ты должен опрятно одетым
болтать улыбаться
заставляя добряков и злодеев
не знать за что взяться
болтая смеясь
я тяну твою руку
сую её в каждый
просвет где есть люди
я суть птица которой отрастить бы гигантские крылья
в этот момент
должна же собрать послушные плечи
превратиться в гнездо
заставить всех кто не хочет поднять головы
увидеть узреть
неба гнетущесть
заставить их испытать
души атрофию
этой холодной до волненья осенью
эта тверда и сурова
между мной и тобою любовь
Ван Сяони·王小妮

Максимилиан Волошин (1877--1932)
Дом поэта (отрывок)



Дверь отперта. Переступи порог.
Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.
(...............)
Войди, мой гость: стряхни житейский прах
И плесень дум у моего порога...
Со дна веков тебя приветит строго
Огромный лик царицы Таиах.
Мой кров — убог. И времена — суровы.
Но полки книг возносятся стеной.
Тут по ночам беседуют со мной
Историки, поэты, богословы.
И здесь — их голос, властный, как орган,
Глухую речь и самый тихий шепот
Не заглушит ни зимний ураган,
Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот.
Мои ж уста давно замкнуты... Пусть!
Почетней быть твердимым наизусть
И списываться тайно и украдкой,
При жизни быть не книгой, а тетрадкой.
И ты, и я — мы все имели честь
"Мир посетить в минуты роковые"
И стать грустней и зорче, чем мы есть.
Я не изгой, а пасынок России.
Я в эти дни ее немой укор.
И сам избрал пустынный сей затвор
Землею добровольного изгнанья,
Чтоб в годы лжи, паденья и разрух
В уединеньи выплавить свой дух
И выстрадать великое познанье.
Пойми простой урок моей земли:
Как Греция и Генуя прошли,
Так минет всё — Европа и Россия.
Гражданских смут горючая стихия
Развеется... Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи...
Ветшают дни, проходит человек.
Но небо и земля — извечно те же.
Поэтому живи текущим днем.
Благослови свой синий окоем.
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню волн, шумящих на просторе.
Весь трепет жизни всех веков и рас
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.
/1926/

* * *

Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов...
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.

Я люблю узорный почерк —
В нем есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.

Мне так близко обаянье
Их усталой красоты...
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.
/1904/

Drakon пишет:

.................

Пауль Флеминг (1609 - 1640)

Василий Гроссман в письме другу:
«Прочел Моруа "Жизнь Флеминга", — прочти, если попадется тебе,
довольно интересно, а местами и вовсе интересно, шотландец он,
характер — вещь в себе, но вещь».

Борис Слуцкий
Прощание

Уходящая молодость.
Медленным шагом уходящая
молодость,
выцветшим флагом
слабо машущая над седой головой.
Уходя,
она беспрерывно оглядывается:
что там делается?
И как у них складывается?
Кто живой?
Кто средь них уже полуживой?

Говорят, уходя — уходи.
В этом случае
уходя — не уйти будет самое лучшее.
Уходя — возвратиться, вернуться
назад.

Уходящая и шаги замедляющая,
все кусты по дороге цепляющая,
уходящая молодость!
Вымерзший сад!

Борис Слуцкий
Вера на слово

Вот я спрошу любого прохожего,
самого что ни на есть непригожего,
прямо спрошу: «Который час?» —
«Восемь!» —
он честно ответит тотчас.

Как же не верить, если он говорит?
Как же не верить людскому слову,
слову, в котором и метр, и ритм,
слову, в котором и суть, и основа?

Нет! Фонетическая безупречность
правду факта сулит всегда.
Если не так,
то вечность — не вечность,
счастье — не счастье,
беда — не беда.

Ложь — неестественна. Лесть —
неграмматична и бесчеловечна.
А исключенья, конечно, есть.
Есть, говорю, исключенья, конечно.

Но, исключая все исключенья,
с ходу их все отметая подряд,
чувствую к слову людскому
влеченье.
На слово верю,
когда говорят.

"В начале XX века во множестве стран молодые ниспровергатели стремились «сбросить с парохода современности» своих предшественников в искусстве — русские будетляне воевали с Пушкиным, итальянские футуристы грозились разрушить музеи, английские вортицисты ополчались на итальянских футуристов, а французские дадаисты отрицали решительно все вплоть до самих себя.

Грецию, сконцентрированную тогда на своих внутренних вопросах, практически не коснулись авангардистские настроения. Однако с 1960-х в стране формируется андеграундное движение, синтезирующее в своем творческом поиске как открытия исторического авангарда, так и современные ему веяния. Именно в это десятилетие «другое» греческое искусство начало жить собственной, автономной от официального, жизнью.

Данный выпуск журнала не претендует на звание антологии греческого андеграунда, однако он представляет собой десять портретов авангардных поэтов последнего пятидесятилетия. Итак, 10 поэтов, 10 биографических статей и 31 стихотворение."

Пыльца, «Безуауаумные детишки», греческий андеграунд XX века, №4, 2016. Переводчик и составитель Павел Заруцкий.

new.vk.com/doc36138979_437661668?hash=8f...l=35f5669a7fb28023fc

МАРШ ЭНТУЗИАСТОВ 80-х
Мы вспоены соком
Великих Идей,
Взросли
на их перегное.
Борьбой и единством
Слов и Дел
Дотюканы до паранойи.
В нас вбита сущность —
Коллективизм
Как способ
строить и жить.
На наших справках
тысячи виз:
«Годен
двигаться в Коммунизм
и званием дорожить».
В едином строю
шагаем Мы.
Другого пути - нету!
Но кто нам сказал,
что путь из тьмы
Ведет
обязательно
к свету?
Татьяна Скокова

Памяти поэта...

Зимина Ксения Борисовна (28 июля 1928—13 августа 2008)

«Родилась я в 1928 году (город Шуя Ивановской области) в семье врача.
Дед мой был сельским учителем, и судьба свела его в деревне Гумнищи (недалеко от Шуи) с семьёй К. Д. Бальмонта...»

Ксения Зимина -- один из авторов поэтических страниц, открываемых так: "Голос над бездной", -- альманах "Откровение, №2, 1995.

***
Я шла по дороге, которой уж нет,
По пояс в траве, по колено в болоте.
Не надо за мной: всё равно не пройдёте
Дорогой, которой давно уже нет.
Я вышла к деревне, которой уж нет,
В которой остались две-три развалюхи,
Где горестный век доживали старухи.
Пришла я в деревню, которой уж нет.
У дома без крыши, без рам, без дверей,
Усталая – я на завалинку села.
В высокой крапиве малина поспела
У дома без крыши, без рам, без дверей.
Такая стояла кругом тишина,
Что сердце сжималось, и мне показалось –
На целой земле никого не осталось.
Такая стояла кругом тишина.
Ушла я дорогой, которой уж нет,
По пояс в траве, по колено в болоте.
Не надо за мной; всё равно не пройдёте
К деревне, которой давно уже нет.

Деревня Кианг (Элегия)
Солнце близко к горизонту. Облаков пурпурных
горы
На закате привлекают путешественника взоры.
Птицы реют над землею, криком странника
встречая,
Десять сотен ли прошедший, он спешит,
свой путь кончая.
Уж давно считали мертвым и жена его, и дети,
И дивятся, и ликуют, видя вновь на этом свете.
Далеко на север был я увлечен войной мятежной,
Но меня счастливый случай спас от смерти
неизбежной.
Через крыши и заборы к нам взбираются соседи
И с участием внимают нашей дружеской беседе.
Ночь глубокая настала: в полуночном освещеньи
На меня все смотрят молча, словно видят
в сновиденьи.
Ду Фу

ОТДЕЛЕНИЕ ПОГРАНИЧНОЙ ПАТОЛОГИИ
Со мною рядом лечат смешного человека — испанский арбалетчик
пятнадцатого века. Вчера, после обеда, я сел к нему на «панцирь»: «Ты
знаешь, Папа предал анафеме испанцев». Он так-то смотрит в стену,
тут улыбнулся жидко... И снова каплет в вену оранжевая жидкость.

О, Третья мировая, мы все твои солдаты, прошлась ты, не взрывая
ни бомбы, ни гранаты. Не шли мы в бой под марши, не пили перед
боем, а души вроде фарша, сочащегося гноем.

Студент Степан Скамейкин все забивал на пары и загремел в ар -
мейку, а мог бы и на нары. Очкарик прыщеватый, но, видно, так до-
стали, что стал из автомата палить по комсоставу. Мгновенья служ -
бы срочной он вечно помнить будет. И что засудят — точно, но вот
кого засудят?

А нашего наркошу я выкупил случайно, засыпал он хорошей завар-
ки в стремный чайник и, чтобы настоялся, накрыл чифир подушкой.
Тут я и догадался, кто главный по кайфушкам. Он с нами не тусил-
ся, не отвечал на шутки, а все в углу молился... Исчез на третьи сутки.
Ну, что сказать? Похоже, опять ушел за кайфом. Дай все что хочешь,
Боже, но крест его не дай нам!

Мажор пресыщен жизнью, все так легко досталось! Но дело не в ци -
низме, тут жесткая усталость. Все у него в порядке, живет он по по -
нятьям, возникнут непонятки — разруливает батя. С недоуменьем
горьким он тянет сигарету... Должно быть счастье с горкой, а сча-
стья вовсе нету.

О, Третья мировая, мы все твои солдаты, прошлась ты, не взрывая
ни мины, ни гранаты. Лежат себе в палатах герои Дней Подмены.
Но нету виноватых, а значит, нет проблемы.

А если б нам давали награды и медали за то, что воевали, вот, прав -
да, с кем, не знали? Представь, красивый орден дан «За разоблаченье
ликующей и гордой эпохи потребленья». Представь, в мечах и бан -
тах торжественную ленту «За честный поиск правды, хоть правды
больше нету». Почетная награда (ошейник, шлем и берцы) «За взя-
тие разврата, сжигающего сердце». Нашивка «За наивность», значок
«За инфантильность», а не политактивность и не успешный бизнес.

О, Третья мировая, на наш вопрос проклятый нам говорят, зевая:
«Вы сами виноваты». Мы сами виноваты, и, значит, нет проблемы...
Но выше нос, ребята, герои Дней Подмены!
Александр Дьячков

* * *
Страдою лето сожжено.
И под осенним низким небом
Все на душе обнажено,
Как в чистом поле перед снегом.

И снег в сегодняшней ночи
Засыплет рытвины и ямы.
А ты, душа моя, молчи
И прикрывай улыбкой шрамы.
/1972/
Михаил Дудин (1916--1993)

Песнь бедняка

Чем живу я – и сам не пойму;
Никому не обязан зато.
Я помочь не могу никому,
Да и мне не поможет никто.

К сердцу крепко подругу прижму,
И она меня любит зато.
Не ревную ее ни к кому, –
И ко мне не ревнует никто.

Шапки я лишний раз не сниму,
Но и мне не снимают зато;
Не подставлю ноги никому,
Ну и мне не подставит никто.

Дела нет до меня никому –
До других мне нет дела зато.
Мог бы плакать, роптать… Да к чему?
И при мне не ропщи уж никто!

Роберт Бернс

Алексей Недогонов (1914--1948)

Холм

Мороз, туман речной сгущая,
гудит в просторе ледяном,
криницы в стекла превращая,
над Доном ходит ходуном.

И, вдосталь вымученный за ночь,
на белом поле под луной,
как спящий витязь, Дон Иваныч
лежит в кольчуге ледяной.

Окинет степь усталым оком —
увидит холм, его излом, —
смекнет, что холм в снегу высоком —
на берег брошенный шелом.

Поверит: в паводок, весною,
в ночи казарками трубя,
он снова жадною волною
его наденет на себя.
/1938 г./

Осень
Не действуя и не дыша,
все слаще обмирает улей.
Все глубже осень, и душа
все опытнее и округлей.
Она вовлечена в отлив
плода, из пустяка пустого
отлитого. Как кропотлив
труд осенью, как тяжко слово.
Значительнее, что ни день,
природа ум обременяет,
похожая на мудрость лень
уста молчаньем осеняет.
Даже дитя, велосипед
влекущее,
вертя педалью,
вдруг поглядит на белый свет
с какой-то ясною печалью.

*** *** ***

Ни слова о любви! Но я о ней ни слова,
не водятся давно в гортани соловьи.
Там пламя посреди пустого небосклона,
но даже в ночь луны ни слова о любви!
Луну над головой держать я притерпелась
для пущего труда, для возбужденья дум.
Но в нынешней луне — бессмысленная прелесть,
и стелется Арбат пустыней белых дюн.
Лепечет о любви сестра-поэт-певунья —
вполглаза покошусь и усмехнусь вполрта.
Как зримо возведен из толщи полнолунья
чертог для божества, а дверь не заперта.
Как бедный Гоголь худ там, во главе бульвара,
и одинок вблизи вселенской полыньи.
Столь длительной луны над миром не бывало,
сейчас она пройдет. Ни слова о любви!
Так долго я жила, что сердце притупилось,
но выжило в бою с невзгодой бытия,
и вновь свежим-свежа
в нем чья-то власть и милость.
Те двое под луной — неужто ты и я?

*** *** ***

Войны не объявляются нынче:
их продолжают вести. Немыслимое
вошло в обиход. Но герой
отсиживается в тылу. Трусливый
уходит на фронт воевать.
Повседневной формой стало терпение,
наградою — выцветшая звезда
надежды, болтающаяся над сердцем.
Ее выдают, когда ничего не случается,
когда умолкает барабанный бой,
когда врага-то и не видно
и только тучи перевооружения
застилают небо.
Ее выдают:
за дезертирство,
за храбрость перед друзьями,
за выдачу мерзких тайн,
за презрение
к любому приказу.

И. Бахман

Воспоминание
В. А. Жуковский

О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
/16 февраля 1821 г./

ПАМЯТЬ
1964

Е.Л.

Я зарастаю памятью,
Как лесом зарастает пустошь.
И птицы-память по утрам поют,
И ветер-память по ночам гудит,
Деревья-память целый день лепечут.

И там, в пернатой памяти моей,
Все сказки начинаются с 'однажды'.
И в этом однократность бытия
И однократность утоленья жажды.

Но в памяти такая скрыта мощь,
Что возвращает образы и множит...
Шумит, не умолкая, память-дождь,
И память-снег летит и пасть не может.

Давид Самойлов

Ольга Берггольц

Бабье лето

Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется
бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина…
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
все отдано тихой и темною нивой…
Все чаще от взгляда бываю счастливой,
все реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю… И все же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды все строже…
Вот видишь — проходит пора звездопада
и, кажется, время навек разлучаться…
…А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и
прощаться…
/1956/

Ольга Берггольц
Ответ

А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет,
ненужно пройденных путей,
впустую слышанных вестей.
Нет невоспринятых миров,
нет мнимо розданных даров,
любви напрасной тоже нет,
любви обманутой, больной,
ее нетленно чистый свет
всегда во мне,
всегда со мной.

И никогда не поздно снова
начать всю жизнь,
начать весь путь,
и так, чтоб в прошлом бы — ни слова,
ни стона бы не зачеркнуть.
/1962/

На шлях я вийшла ранньою весною
І тихий спів несмілий заспівала,
А хто стрівався на шляху зо мною,
Того я щирим серденьком вітала:
«Самій не довго збитися з путі,
Та трудно з неї збитись у гурті».
Я йду шляхом, пісні свої співаю;
Та не шукайте в них пророчої науки, –
Ні, голосу я гучного не маю!
Коли ж хто сльози ллє з тяжкої муки, –
Скажу я: «Разом плачмо, брате мій!»
З його плачем я спів з’єднаю свій,
Бо не такі вже гіркі сльози – спільні.
Коли ж на довгому шляху прийдеться
Мені почути співи гучні, вільні, –
В моїй душі для них луна знайдеться.
Сховаю я тоді журбу свою
І пісні вільної жалем не отрую.
Коли я погляд свій на небо зводжу, –
Нових зірок на йому не шукаю,
Я там братерство, рівність, волю гожу
Крізь чорні хмари вглядіти бажаю, –
Тих три величні золоті зорі,
Що людям сяють безліч літ вгорі…
Чи тільки терни на шляху знайду,
Чи стріну, може, де і квіт барвистий?
Чи до мети я певної дійду,
Чи без пори скінчу свій шлях тернистий, –
Бажаю так скінчити я свій шлях,
Як починала: з співом на устах!


Українка Леся