В старый город пришёл Апрель. Из плаща сыпал снег и град. Вечерами пил морс и эль, ел чернику и виноград. Просыпался часам к пяти. Иногда – к четырём и трём. Был огромный как кит. И любил рисовать углём.

У Апреля был верный друг. Его имя, конечно, – Март. У него было тридцать штук (или сорок) игральных карт. Март любил бергамот и «Сплин», ездил в Лондон и Петербург. Он был рыжий как апельсин, разноцветный как летний луг. Вместе с ним приходил Февраль. Приносил арманьяк и сыр…

…до рассвета горел фонарь.

И Апрель выходил босым, завернувшись в короткий плащ. Допивал из бутылки эль. И чеканил футбольный мяч о большую сухую ель. Напевал ДДТ под нос и смотрел, как горит рассвет. Вспоминал, что конечен пост уже тысячи длинных лет. Небо цвета как карамель отражалось в потоках рек.

В старый город пришёл Апрель.
В старом городе выпал снег.

Джек Абатуров

Поэт в России – больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться лишь тем,
в ком бродит гордый дух гражданства,
кому уюта нет, покоя нет.

Поэт в ней – образ века своего
и будущего призрачный прообраз.
Поэт подводит, не впадая в робость,
итог всему, что было до него

Сумею ли? Культуры не хватает…
Нахватанность пророчеств не сулит…
Но дух России надо мной витает
и дерзновенно пробовать велит.

И, на колени тихо становясь,
готовый и для смерти, и победы,
прошу смиренно помощи у вас,
великие российские поэты…

Дай, Пушкин, мне свою певучесть,
свою раскованную речь,
свою пленительную участь –
как бы шаля, глаголом жечь.

Дай, Лермонтов, свой желчный взгляд,
своей презрительности яд
и келью замкнутой души,
где дышит, скрытая в тиши,
недоброты твоей сестра –
лампада тайного добра.

Дай, Некрасов, уняв мою резвость,
боль иссеченной музы твоей –
у парадных подъездов и рельсов
и в просторах лесов и полей.
Дай твоей неизящности силу.
Дай мне подвиг мучительный твой,
чтоб идти, волоча всю Россию,
как бурлаки идут бечевой.

О, дай мне, Блок, туманность вещую
и два кренящихся крыла,
чтобы, тая загадку вечную,
сквозь тело музыка текла.

Дай, Пастернак, смещенье дней,
смущенье веток,
сращенье запахов, теней
с мученьем века,
чтоб слово, садом бормоча,
цвело и зрело,
чтобы вовек твоя свеча
во мне горела.

Есенин, дай на счастье нежность мне
к берёзкам и лугам, к зверью и людям
и ко всему другому на земле,
что мы с тобой так беззащитно любим.

Дай, Маяковский, мне глыбастость,
буйство,
бас,
непримиримость грозную к подонкам,
чтоб смог и я,
сквозь время прорубясь,
сказать о нём
товарищам-потомкам…

***

Бессердечность к себе -
это тоже увечность.
Не пора ли тебе отдохнуть?
Прояви наконец сам к себе человечность -
сам с собою побудь.
Успокойся.
В хорошие книжки заройся.
Не стремись никому ничего доказать.
А того, что тебя позабудут,
не бойся.
Всё немедля сказать -
как себя наказать.
Успокойся на том,
чтобы мудрая тень Карадага,
пережившая столькие времена,
твои долгие ночи с тобой коротала
и Волошина мягкую тень привела.
Если рваться куда-то всю жизнь,
можно стать полоумным.
Ты позволь тишине
провести не спеша по твоим волосам.
Пусть предстанут в простом освещении лунном
революции,
войны,
искусство,
ты сам.
И прекрасна усталость,
похожая на умиранье, -
потому что от подлинной смерти она далека,
и прекрасно пустое бумагомаранье -
потому что ещё не застыла навеки рука.
Горе тоже прекрасно,
когда не последнее горе,
и прекрасно, что ты
не для пошлого счастья рождён,
и прекрасно
какое-то полусолёное море,
разбавленное дождём...
Есть в желаньях опасность
смертельного пережеланья.
Хорошо ничего не желать,
хоть на время спешить отложив.
И тоска хороша -
это всё-таки переживанье.
Одиночество - чудо.
Оно означает - ты жив.

***

Был я столько раз так больно ранен,
добираясь до дому ползком,
но не только злобой протаранен —
можно ранить даже лепестком.
Ранил я и сам — совсем невольно
нежностью небрежной на ходу,
а кому-то после было больно,
словно босиком ходить по льду.
Почему иду я по руинам
самых моих близких, дорогих,
я, так больно и легко ранимый
и так просто ранящий других?

Евгений Александрович Евтушенко.

Добавила дату в био.

Царствие небесное!

* * *
Какого цвета
Ранняя весна?
Её ответа
Путаность ясна:
Возьми и внутрь деревьев посмотри —
Вся зелень где-то там, еще внутри,
Как звон еще внутри колоколов,
Как мысль еще внутри людских голов,
Еще от воплощенья далека...
И вешний месяц через облака,
Еще не собираясь на ущерб,
Глядит — какого цвета ветки верб,
Еще лишь грезящих про вербохлёст.
Каков их цвет?
Ответ, конечно, прост:
Он как нутро еще не свитых гнезд!

Леонид Мартынов (1905—1980)

Борис Смоленский (1921—1941)
Ветреный день

По гулкой мостовой несется ветер,
Приплясывает, кружится, звенит,
Но только вот влюбленные да дети
Смогли его искусство оценить.

Взлетают занавески, скачут ветви,
Барахтаются тени на стене,
И ветер, верно, счастлив,
============что на свете
Есть столько парусов и простыней.

И фыркает, и пристает к прохожим,
Сбивается с мазурки на трепак
И, верно, счастлив оттого, что может
Все волосы на свете растрепать.

И задыхаюсь в праздничной игре я,
Бегу, а солнце жалит, как слепень,
Да вслед нам машут крыльями деревья,
Как гуси, захотевшие взлететь.
1939

Ночной экспресс

Борис Смоленский

Ночной экспресс бессонным оком
Проглянет хмуро и помчит,
Хлестнув струей горящих окон
По черной спутанной ночи,

И задохнется, и погонит,
Закинув голову, сопя,
Швыряя вверх и вниз вагоны,
За стыком — стыки,
============и опять

С досады взвоет и без счета
Листает полустанки, стык
За стыком, стык за стыком,
============к черту
Послав постылые посты...

Мосты ударам грудь подставят,
Чтоб на секунду прорыдать
И сгинуть в темени...
============И стая
Бросает сразу провода.

И — в тучи,
и в шальном размахе
Им ужас леденит висок,
И сосны — в стороны, и в страхе,
Чтоб не попасть под колесо...

И ночь бежит в траве по пояс,
Скорей, но вот белеет мгла —
И ночь бросается под поезд,
Когда уже изнемогла...

И как же мне, дорогою мчась с ними
Под ошалелою луной,
Не захлебнуться этим счастьем,
Апрелем, ширью и весной...
1939

Борис Смоленский. Моя песня бредёт по свету...

Борис Смоленский родился в заштатном Новохоперске, жил и учился в Москве и Ленинграде, погиб в Карелии в ноябре 41-го. Двадцать лет для одних -- малый отрезок жизни, для Бориса Смоленского -- вся его жизнь.
Он мечтал стать капитаном, но стал красноармейцем, одним из миллионов погибших в роковом 1941-м году.
Он не успел издать первую книгу своих стихов, но написал песню, которую распевал весь батальон. Даже на маршах "наборматывал" строчки стихов.
Вечером 21 июня в письме к девушке он написал: «В ушах у меня все время звучит музыка, истосковался по стихам!».
Накануне своего двадцатилетия казался довольным прожитыми годами:
«Завтра мне полагаются сутки отдыха. Как раз мой день рождения — ровно 20 лет.
Иногда, когда я оглядываюсь назад, я удивляюсь, сколько я успел впихнуть в эти 20 лет — любому хватит на 30!..».

Борис Смоленский не дожил ни до 30, ни до следующего дня рождения...
Всё остаётся людям, идущим следом... Поэт оставляет стихи...

* * *
Не разучусь под тишину я
Во сне над озером летать,
Дарить цветы, чуть-чуть волнуясь,
И улыбаться просто так.

И глухо вскрикнуть, сидя в драме,
И вдруг понять в десятый раз,
Как море пахнет вечерами,
Как морем пахнут вечера.
(1938)

Бесспорно, поэту дано слышать мир, интуитивно ощущать предстоящие события. В незнаменитом 39-м Борис выразил свое мироощущение в нескольких строках, ныне ставших хрестоматийными:

Я сегодня весь вечер буду
Задыхаясь в табачном дыме
Мучиться мыслями о каких-то людях,
Умерших очень молодыми.

Которые на заре или ночью
Неожиданно и неумело
Умирали, не дописав неровных строчек,
Не долюбив,
======Не досказав,
=========Не доделав…
1939

* * *
Как лес восстановить по пням?
Где слово, чтоб поднять умерших?
Составы, стоны, суетня,
Пурга да кислый хлеб промерзший.
................................

1939--1940

* * *
Забудешь все…
======И вдруг нежданно
Полслова, зайчик на стене,
Мотив,
======кусочек Левитана —
Заставят сразу побледнеть.

И сразу память остро ранит,
И сразу — вот оно — Вчера!
Так море пахнет вечерами,
Так морем пахнут вечера.

...................................
1938

* * *
Светлые часы невозвратимы,
Горькие, поверь, всегда при нас,
И они — хотим иль не хотим мы —
Складками лежат у наших глаз.

* * *
Так как же руки я разжал,
Так как же счастье проглядел?
Вот за руки тебя держал,
И сразу нет тебя нигде.
.......................

* * *
Я капитан безумного фрегата,
Что на рассвете поднял якоря
И в шторм ушел, и шел через пассаты,
И клад искал и бороздил моря.

Отбив рапиры прыгающих молний,
Сквозь мглу морей и штормовой раскат
Он шел в морях, расшвыривая волны
И мачтами срывая облака.

.........................

* * *
В тумане тают синие огни,
Сегодня мы уходим в море прямо.
Поговорим за прелести твои,
Ах вей, родимая моя Одесса-мама.

Мне там знакомо каждое окно,
Там девочки фартовые такие.
Ох, больше мне не пить твое вино,
Ах вей, и клешем не утюжить мостовые.
.....................
(Одесса-мама)

* * *
В час, когда над синим морем
Выдувает ветер зори
И туман бежит, клубится от земли,
Корабли уходят в море,
Корабли уходят в море! Корабли!
.................
1936

* * *
Ну зачем же так горько плакать
И слезинки ронять на песок?
Я пойду на закатный запад,
Ты пойдешь на горящий восток.
Но земля ведь кругла и стара,
И, быть может, когда-нибудь я
На другой половинке шара
Повстречаю случайно тебя.

Обниму неуклюжей лапой,
Поцелую в прохладный висок…

Ну зачем же так горько плакать
И слезинки ронять на песок?
1937

* * *
И не понять — откуда столько счастья?
Откуда столько солнца в эту осень?
Не надо скидок.
==========Это мы уносим
С собою все.
==========А ветер — пустяки.
.............................
1939

* * *
Уют жилья, последний ломоть хлеба,
Спокойный сон, счастливую игру —
Я все отдам за взгляд большого неба,
За жизнь, как поцелуи на ветру.
1937

...Он отдал всё -- свою одну-единственную жизнь.

Упал на пашне у высотки

Суровый мальчик из Москвы;

И тихо сдвинулась пилотка

С пробитой пулей головы.
(Яр. Смеляков)

ОТЛОЖЕННЫЕ ТАЙНЫ

Прячет история в воду концы.
Спрячут, укроют и тихо ликуют.
Но то, что спрятали в воду отцы,
дети выуживают и публикуют.

Опыт истории ей показал:
прячешь — не прячешь,
топишь — не топишь,
кто бы об этом ни приказал,
тайну не замедляешь — торопишь.

Годы проходят, быстрые годы,
медленные проплывают года —
тайны выводят на чистую воду,
мутная их не укрыла вода.

И не в законы уже,
а в декреты,
криком кричащие с каждой стены,
тайны отложенные
и секреты
скрытые
превратиться должны.

Борис Слуцкий. Я историю излагаю... Книга стихотворений
с.197--198

Кохановский Игорь (р. 1937)

СКРИПКА

Белле Ахмадулиной

Что в этих звуках было скрыто,
таких земных и неземных!
Была зима, и пела скрипка,
не замечавшая зимы.

А город спал. Кружила сдуру
метель по улицам волчком,
и откровенничали струны,
раскрепощенные смычком.

Метель слепила, словно пена,
не видно было в двух шагах,
а скрипка пела, пела, пела
и ворожила, как шаман.

И звуки эти покорили,
дрожать заставив тишину,
как будто ожил Паганини
и к нам из прошлого шагнул.

Что вытворял, о сатана, --
весь зал
казался
вросшим в стулья,
и рвались, еле вскрикнув, струны,
и оставалась лишь одна.

Но скрипка, гордая, звучала,
и свет не покидал лица,
и это было как начало,
которому не знать конца.

Весеннее

Весною телеграфные столбы
Припоминают, что они — деревья.
Весною даже общества столпы
Низринулись бы в скифские кочевья.

Скворечница пока еще пуста,
Но воробьишки спорят о продаже,
Дома чего-то ждут, как поезда,
А женщины похожи на пейзажи.

И ветерок, томительно знобя,
Несет тебе надежды ниоткуда.
Весенним днем от самого себя
Ты, сам не зная, ожидаешь чуда.
1961

Илья Сельвинский (1899—1968)

* * *
Под черным зонтиком апреля
Промокнуть к вечеру успев,
С гусиной кожей онемев,
Вернуться в дом, чтоб отогрели,
И отругали за разбой,
И в бабушкин платок укутав,
Сказали: «Впрочем, Бог с тобой!
Какие могут быть простуды
У этих лайдаков? Апрель!
Пей молоко и марш в постель!»
Но «марш» лукаво затянуть,
И под шумок забраться в кресла —
И в королевском праве детства
Над томом Пушкина заснуть.
10.1.82

* * *
Ты себя не спрашивай — поэт ли?
Не замедлят — возведут в пииты!
Все пути — от пули и до петли —
Для тебя с рождения открыты.

И когда забьется человечье —
Ты поймешь, мотив припоминая:
От Елабуги до Черной речки —
Широка страна моя родная.
1983

* * *
Нас Россией клеймит
Добела раскаленная вьюга,
Мракобесие темных воронок
Провалов под снег.
— Прочь, безглазая, прочь!
Только как нам уйти друг от друга —
В бесконечном круженье,
В родстве и сражении с ней?

И когда, наконец, отобьешься
От нежности тяжкой
Самовластных объятий,
В которых уснуть — так навек,
Все плывет в голове,
Как от первой ребячьей затяжки,
И разодраны легкие,
Как нестандартный конверт.

А потом ожидая, пока отойдет от наркоза
Все, что вышло живьем
Из безлюдных ее холодов, —
Знать, что русские ангелы,
Как воробьи на морозах,
Замерзают под утро
И падают в снег с проводов.
4. 8. 1984

* * *
— Скажи мне правду, цыганка,
К чему мне приснился ветер?
— Неправда. Он тебя любит.
А ветер снится к дороге.

— Скажи мне, цыганка, правда —
У нас судьба на ладони?
— Дай руку. Он тебя любит.
А это — к дальней дороге.

— Цыганка, скажи, к чему же
У нас догорела свечка?
— А это к скорой разлуке
И самой дальней дороге.

— Цыганка, скажи, что это
Неправда! Скажи, цыганка,
Что это не та дорога!
— Не бойся. Он тебя любит.

Ирина Ратушинская. Вне лимита. Избранное
fb2
(Frankfurt am Main, 1986).

И в королевском праве детства
Над томом Пушкина заснуть.

Все хороши, а над этим даже всплакнул

Vadi пишет:

И в королевском праве детства
Над томом Пушкина заснуть.

Все хороши, а над этим даже всплакнул

Вполне реально: весенним ветреным вечером, промокнув-продрогнув, наконец заявиться домой.
А тут и заботливая бабушка, и тепло платка и молока, кресло, книга -- том Пушкина! (не комп--планшет--смартфон ).
В тепле разморило: Пушкин или Грин, Марк Твен или Фенимор Купер, ... -- всё, сон победил.
Что приснится?

Dusja пишет:

Vadi пишет:

И в королевском праве детства
Над томом Пушкина заснуть.

Все хороши, а над этим даже всплакнул

Вполне реально: весенним ветреным вечером, промокнув-продрогнув, наконец заявиться домой.
А тут и заботливая бабушка, и тепло платка и молока, кресло, книга -- том Пушкина! (не комп--планшет--смартфон ).
В тепле разморило: Пушкин или Грин, Марк Твен или Фенимор Купер, ... -- всё, сон победил.
Что приснится?

Сон:

На ленте новых поступлений -- Рассказы и стихи. Ион Деген maxima-library.com/redkollegiya/editors/b/391880

Еще недавно он был в этом мире, удивительной судьбы человек, фронтовик-поэт-врач...

• Ион Лазаревич Деген (4 июня 1925--28 ареля 2017) •

Наверное, многие помнят строки:
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей...

Их автор -- Ион Деген, танкист Великой Отечественной, гвардии лейтенант.
Сын фронтовика, военврача Русско-японской войны, награжденного тремя Георгиевскими крестами.

Продолжительное время считали, что это стихи неизвестного поэта, погибшего на фронте.
Их читали на память Луконин и Межиров, приводили в своих произведениях Василий Гроссман и Виктор Астафьев.
Их помнили ветераны. "Мой товарищ..." включен в антологию русской поэзии ХХ века «Строфы века».
Сам же автор ... не любил это стихотворение, считая его слишком "затёртым".
Об этом он искренне говорил, беседуя с Вениамином Смеховым.

41-й год, июнь. Могилев-Подольск Винницкой области.

Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы -- счастливая пора.
И вдруг траншеи, карабин, гранаты.

И над рекой дотла сгоревший дом.
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.

..................................

Такой был год -- судьба его сверстников.

Война закончится, пройдут годы, но в памяти останется то лето:

"...уже на десятый день войны при горкоме комсомола был организован добровольческий истребительный батальон, состоящий из учеников девятых и десятых классов школ города. Наш взвод состоял из девятиклассников, почти все 1924 года рождения, и только трое -- 1925 г.р.
Через два дня нам выдали обычное армейское обмундирование и всех добровольцев-истребителей влили в кадровые стрелковые роты 130-й СД. Присягу мы не принимали. Мы получили карабины, по 100 патронов и по четыре гранаты РГД. Во взводе был пулемет "Максим", который я быстро освоил, и меня назначили первым номером пулеметного расчета".

Но пальцем с фиолетовым пятном,
Следов диктантов и работ контрольных,
Нажав крючок, подумал я о том,
Что начинаю счет уже не школьный.

Отступление. Выход из окружения, ранение. Горестные дороги сотен тысяч в то лето...
Ион Деген воевал танкистом.

Команда, как нагайкой:
"По машинам!"
И прочь стихи
И снова ехать в бой.
Береза, на прощанье помаши нам
Спокойно серебрящейся листвой
....................
Но я пройду сквозь пушечные грозы,
Сквозь кровь и грязь, и тысячи смертей,
И может быть, когда-нибудь, береза,
Еще вернусь к поэзии твоей.


Ион Деген вернулся -- одним из Победителей. Двадцатилетний инвалид...



А потом была Жизнь, которую он прожил достойно.
Врач-хирург, травматолог, доктор мед. наук.
И всё же врачи, всё же врачи тоже уходят в мир иной.

Вечная память!..


Фильм В. Смехова о И. Л. Дегене: Последний поэт великой войны. Ион Деген

Последние минуты фильма, как итог 90 прожитых лет: то, что хранит душа и память:
"Я не могу отказаться от своего прошлого.
Я не могу его выбросить.
Оно было -- честное, правдивое, такое, чтобы победила страна, чтобы победила страна.
Я ведь не думал об идеологии, я думал только о победе.
Как я могу отказаться от этого? Я могу это выбросить? За победу!"

Стихи цитируются по изданию: НОВЫЙ РЕНЕССАНС. №4/26, 2016, с.13-14.

Паузы

Давайте делать паузы в словах,
Произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах
Значенье вышесказанного слова —
Давайте делать паузы в словах.

Давайте делать паузы в пути,
Смотреть вокруг внимательно и строго,
Чтобы случайно дважды не пройти
Одной и той неверною дорогой —
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто тишину —
Мы слишком любим собственные речи,
И из-за них не слышно никому
Своих друзей на самой близкой встрече —
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине,
Как далеко мы были друг от друга,
Как думали, что мчимся на коне,
А сами просто бегали по кругу,
А думали, что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет,
Себя считали кем-то из немногих,
И ждали, что вот-вот произойдет
Счастливый поворот твоей дороги,
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже как будто на исходе,
И скоро, без сомнения, пройдет,
А с нами ничего не происходит,
И вряд ли что-нибудь произойдет,
И вряд ли что-нибудь произойдет.

Макаревич Андрей

***
Цветов и неживых вещей
Приятен запах в этом доме.
У грядок груды овощей
лежат, пестры, на черноземе.

Еще струится холодок,
Но с парников снята рогожа.
Там есть прудок, такой прудок,
Где тина на парчу похожа.

А мальчик мне сказал, боясь,
Совсем взволнованно и тихо,
Что там живет большой карась
И с ним большая карасиха.
А. Ахматова

*
Мне сейчас не звонЯт, а звОнят,
Сахар в чай не кладут, а лОжат.
Винни стал наркоманом Вонни,
говорящим без гласных.
Боже.
Щеголяют в осенних пОльтах,
спорят, чье из них красивЕе.
Я пульнула бы из брандспойта,
да достать его не сумею.
На метрЕ ко мне приезжают
и в кинЕ целоваться хочут.
Пацаны не совсем въезжают,
что заклеить бы рты им скотчем.
Интересно, им плОтят много
в котелок, что почти не варит?
Я пожертвовала бы хотдогом
и купила бы им словарик.
Пьют они дорогое кофе,
я по жизни люблю дешёвый
и мужчину, которому пофиг
на сердечко мое большое.
Он сводил бы меня в кино, и
ходит в черном пальто, и ездит
на метро, только я все ною,
потому что мы с ним не вместе.
Не звонИт он на мой мобильный,
на который десятки звОнят.
Я с улыбкой ношусь дебильной,
если он обо мне вдруг вспомнит,
А забудет – пойду по следам же
дорогого Кобейна Курта.
Застрелюсь, или лучше даже:
отравлюсь питьевым йогУртом.
Стефания Данилова

Хочу я в горы
(отрывок)

<...>

Друзья, я с вами. И без клятвы
Мы слово держим, как топор.
А наши нервы крепче дратвы.
Верны мы сердцем сердцу гор.

Я к вам приду. Приду не в гости,
Пройдя охотничью тропу
От мелкой дружбы, мелкой злости
В большую, трудную судьбу.

И пусть, дыша в лицо мне жарко,
Распахивая мордой дверь,
На грудь мне кинется овчарка.,.
Я узнан! Лучшего подарка
Не надо. Скручена цигарка.
Легко, спокойно мне теперь.
1958

Фазиль Искандер

Все в мире музыка

Все в мире музыка: лазоревая даль,
Трава под окнами, ближайшая береза,
И черно-белый кот, как маленький рояль,
Ждет маленького виртуоза.

Но эта музыка сама сотворена, —
И больше никакой не надобно работы.
Зачем исписывать бумагу дочерна?
К чему кощунственные ноты?

А если кот уйдет, и высохнет трава,
И дерево поймет, что даль тяжка и мглиста,
Умрет ли музыка? Она всегда жива,
Она слышна без пианиста.


«Многое можно понять, проникая в науки…»

Многое можно понять, проникая в науки:
Дальние звезды и давние знаки и звуки,
То, что возникнет в грядущем, и то, что
мертво,
Непостижимо лишь то, что нам ближе
всего.

Семён Липкин. Перед заходом солнца.

* * *
Зима не имеет названья.
И смерть не имеет названья.
Любовь не имеет названья.
Далёко ушел я из слов --
они лишь предзнаменованья
иль отблески зыбкого знанья --
добро не имеет названья,
неназванным царствует зло.

Александр Величанский

Прохожий, ты, с улыбкой бодрой,
осуществи, к примеру, подвиг:
уеденись однажды ночью —
поулыбайся в одиночку.

Не перед судьями Сорбонны,
не перед женщиной полночной,
не перед зеркалом соборным —
поулыбайся в одиночку.

Ни страха глаз не поубавив,
ни слезы не сцедив с ресниц, —
дай бог тебе поулыбаться,
во всяком случае рискни!

Когда идет над берегами,
твердея, ночь из алебастра
на убыль,
ты,
не балаганя,
себе
всерьез
поулыбайся!

В. Соснора

* * *
Не глупая игра в лото,
где цифры совпадут едва ли --
нет, неожиданность есть то,
что мы всю жизнь невольно ждали.

А потому не сочиняй,
не фантазируй своевольно --
и так живем мы невзначай,
и с нас случайностей довольно.

* * *
Столько нежности сжалось во мне,
столько горькой тоски по тебе я вобрал
в свою душу,
что порой удивительно даже,
как ты можешь еще оставаться вовне,
как ты можешь еще оставаться снаружи —
на чужбине ноябрьской стужи,
на бульваре пустом с ледяною скамьей
наравне.

Александр Величанский (1940--1990)

Муравьиная тропаВиктор Соснора

Vadi пишет: Муравьиная тропа

Тропой муравьиной...

Ты всю жизнь шел тропой муравьиной...

А все-таки шел ты тропой муравьиной...

Виктор Соснора

Как далеко от безмятежного "муравьиного шоссе" Анны Ахматовой:

Жарко веет ветер душный,
Солнце руки обожгло,
Надо мною свод воздушный,
Словно синее стекло;

Сухо пахнут иммортели
В разметавшейся косе.
На стволе корявой ели
Муравьиное шоссе.

Пруд лениво серебрится,
Жизнь по-новому легка...
Кто сегодня мне присниться
В пестрой сетке гамака?
Январь 1910, Киев ("Обман", отрывок)

30 мая 1960 года

В тот день болела вся Москва.
Отцы и дети — все на матче.
На синем небе ни мазка,
и флаги реяли на мачте.
И мимо вратаря влетал
мяч прямо в сетку,
===и больные —
за неимением литавр —
в ладони били жестяные.
Вздыхал в сто тысяч человек
весь стадион, рождая ветер...

А в это время —
===Человек,
один-единственный на свете,
в подушках затихал.
===Один,
последний, может быть, здоровый,
он воздуха не находил.
И камфарой, как катастрофой,
несло из комнаты.
===Жена
любимую не допускала
к нему.
Сгущалась тишина
от койки до Мадагаскара...
И слез никто не утирал —
кого теперь врачи обманут...
А Человек — не умирал,
он просто вымирал —
===как мамонт,
вмерзал в историю Земли.

Ревела за окном эпоха:
два-ноль, торпедовцы вели,
и было, в общем-то, неплохо.

Глеб Семёнов


Борис Пастернак ( 29 января [10 февраля] 1890, Москва — 30 мая 1960, Переделкино, Московская область)

Глеб Семёнов (1918--1982) Стихотворения и поэмы

Что вы знаете о нём? Знакомы с его стихами?


* * *
Любовь... О господи, любовь!
Любила — не любила...
Чурайся, ерничай, злословь,
забудь, как это было,

не верь, что было не уснуть,
все перепутай даты —
и все ж до гроба счастлив будь,
что мог любить когда-то. —

Когда под шорох грозных крыл
держать ответ придется,
шепни одно лишь: «Я — любил», —
и жизнь тебе зачтется!

мне кажется, АС бы этот стих понравился
В. Соснора

если лето это
маленькая жись
то не будет жизни
у меня кажись

Ольга Петропавловская

* * *
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!

Вероника Тушнова

Духом все молоді

Духом все молоді, тілом дряхлі діди —
Ми верстаєм дорогу сліпцями;
Йдем вперед навмання і вступаєм в сліди
Тих, що нарід вели манівцями.

Свій поклавши смітник і підгнилий поріг
У основу будучої Січі,
Боїмося шукати нових, кращих доріг,
Щоб глянути правді у вічі.

Держучись пелен романтизму дідів,
Вічно рвемось кудись полетіти:
Вічно хворі від мрій, вічно п’яні від снів —
Покалічені Ікара діти.

Солоденькі грушки нам ростуть на вербі.
Цілий світ лиш піклується нами...
Тож до всіх ласимось — хоч би навіть в борбі —
і цілуємся навіть з вовками.

І хоч часто від ран на Голготі падем,
Ми не вірим, що ми непобідні.
І несем на чолі наш рабський діядем —
Такі бідні — до зависти бідні!

Петро Карманській (1878—1956)
Антологія української поезії, 1930. Т.2

* * *
Погасли небесные нимбы.
Нам ангелы гневные снились.

Там трубы трубили: «Священная месть!
Восстанем на вся! Велите!»
Метался во тьме Тамерланов меч…
Мой ангел… воитель!

Прочь слезы и страхи! К мечу и кресту!
Мы, ищущие, обрящем!
Вашу вселенскую красоту
кровью окрасим!

Бой небу! Господи, благослови!
Месть — смерти! Святись, свобода!..
А у самого — крылья в крови,
у самого-то…

В. Соснора

* * *
Одно мне хочется сказать поэтам:
Умейте домолчаться до стихов.
Не пишется? Подумайте об этом
Без оправданий, без обиняков.
Но, дознаваясь до жестокой сути
Жестокого молчанья своего,
О прямодушии не позабудьте,
И главное — не бойтесь ничего.
1971

* * *
Слова пустые лежат, не дышат,
Слова не знают — зачем их пишут,
Слова без смысла, слова без цели,
Они озябших не отогрели,
Они голодных не накормили, —
Слова бездушья, слова бессилья!
Они робеют, они не смеют,
Они не светят, они не греют,
И лишь немеют в тоске сиротства,
Не сознавая свое уродство.
(70-е годы)

* * *
Куда, коварная строка?
Ты льстишься на приманку рифмы?
Ты хочешь, чтобы вкось и вкривь мы
Плутали? Бей наверняка,
Бей в душу, иль тебя осилят
Созвучья, рвущиеся врозь.
Коль ты стрела — лети навылет,
Коль ты огонь — свети насквозь.
1963

Мария Петровых.
Черта горизонта

Известная как поэт--переводчик, с шестилетнего возраста сама писавшая стихи.
Но упрямо не публиковавшая их.
Лишь по "недосмотру" автора были опубликованы несколько стихотворений в ж-ле "Знамя" в 43-м, в "Дне поэзии-56".
Единственный прижизненный сборник переводов и авторской поэзии -- издан малым тиражом в Ереване стараниями Левона Мкртчяна.
Лишь узкий круг близких людей приобщен был к поэзии Марии Сергеевны Петровых.
* * *
Помещаю здесь только несколько стихотворений из самого горького цикла, стихи, слова которых бью в сердце читателя.
Стихи-посвящения, стихи-боль любящей женщины, душа которой не может смириться с утратой.

* * *
Ты отнял у меня и свет и воздух
И хочешь знать — где силы я беру,
Чтобы дышать, чтоб видеть небо в звездах,
Чтоб за работу браться поутру.
Ну что же, я тебе отвечу, милый:
Растоптанные заживо сердца
Отчаянье вдруг наполняет силой,
Отчаянье без края, без конца.
1958

А ведь совсем еще недавно она писала другие слова, стихи, пронзительные по искренности чувства, обращаясь к одному-единственному, её синеглазому, седоволосому :

* * *
Назначь мне свиданье
===на этом свете.
Назначь мне свиданье
===в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!

"Судьба присматривала строго" -- ушёл из жизни друг, ушел из жизни любимый...

Тихо над річкою в ніченьку темную
Спить зачарований ліс‚
Ніжно шепоче він казку таємную‚
Сумно зітха верболіз…
«Казка старого млина».

Чому немає книг цього письменника і поета? Хотів би прочитать щось ще.
Почув уперше Провінціала в книзі Василя Шкляра "Ключ". Хтось щось має, книги Спиридона Черкасенка.

*****

Добавил книгу и биографию. Но почему то выскочил дубль. Может при исправлении названия что то нарушил.
maxima-library.com/component/maxlib/bl/author/171021

Маленький горбань - Черкасенко Спиридон Феодо́сійович

Ода страху

слегка дрогнут кисточки на ушах
скрипнет синий лёд, стоит сделать шаг
ледяной воды наклонён ушат
тише, слышишь - ветер подул в камышах?
идёт страх
собирайте своих мышат

он придёт, говорили нам, он в пути
он сожмёт ваши нити в своей горсти
и от волчей сыти до неясыти
вы - его
поигрались, теперь - плати

мы стоим в реке, мы - спина к спине
он внутри нас, и скоро он будет вовне
подчинит эти волны своей волне
мы сбежали из снов
мы опять во сне

ветошь, плывущая в пламени
капля на кровосток
на залитой солнцем поляне
заяц, попавший в силок
забитое нервами русло
шорох шагов по траве
каждый, кто это чувствовал
кричит в моей голове
все, бормотавшие "где ты"
все, кто упал и сгнил
теперь сквозь меня продеты
я они, я - никто, я - был

я надеюсь, что лёд растает
что когда-нибудь будет суд
на котором нас оправдают
с которого нас унесут
но пока что - река без имени
и подлесок дрожит вдали
пока мы подо льдом не сгинули -
помогите, чтоб вам помогли

если нет - я царапаю росчерком
лёд останется здесь, невредим
"он идёт
он голодный
он хочет вас
и мы тоже идём
вместе с ним"
liss_requiem

Июль

По дому бродит привиденье.
Весь день шаги над головой.
На чердаке мелькают тени.
По дому бродит домовой.

Везде болтается некстати,
Мешается во все дела,
В халате крадется к кровати,
Срывает скатерть со стола.

Ног у порога не обтерши,
Вбегает в вихре сквозняка
И с занавеской, как с танцоршей,
Взвивается до потолка.

Кто этот баловник-невежа
И этот призрак и двойник?
Да это наш жилец приезжий,
Наш летний дачник отпускник.

На весь его недолгий роздых
Мы целый дом ему сдаем.
Июль с грозой, июльский воздух
Снял комнаты у нас внаем.

Июль, таскающий в одеже
Пух одуванчиков, лопух,
Июль, домой сквозь окна вхожий,
Все громко говорящий вслух.

Степной нечесаный растрепа,
Пропахший липой и травой,
Ботвой и запахом укропа,
Июльский воздух луговой.

Борис Пастернак

СТИХИ КИТАЙСКОЙ ЦАРЕВНЫ VII ВЕКА
Предшествует слава и почесть беде,
Ведь мира закон — что трава на воде.

Во времени блеск наш и гордость умрут,
Сравняются, сгладившись, башня и пруд.

Я царскою дочерью прежде была,
А ныне в орду кочевую зашла,

Скитаясь без крова и ночью одной,
И радость и гибель дружили со мной.

Превратность живет на земле искони.
Примеры ты видишь, куда ни взгляни.

И песня китайской царевны Чен-Да
Изгнанника сердце тревожит всегда.
1937
Перевод Л. Н. Гумилёва)

* * *
Храни бесстрастные черты,
Копи надежды и мечтанья
И обо всем, что знаешь ты,
Упорное храни молчанье.

Открытое глазам твоим
Сиянье гибели и славы
Не открывай глазам чужим,
И равнодушным и лукавым.

Пусть ужас твой иль торжество
Чужие не увидят взгляды,
В час гибели ни у кого
Позорной не проси пощады.

И темную смиряя кровь,
Таи, за тишиной молчанья,
Неутолимую любовь,
Неугасимое сиянье.

Владимир Смоленский (1901—1961)

* * *
Понимаю: сражаться за знамя!
Но – хлестаться знаменами – срам!
...Если совесть и правда – не с нами,
Побеждать и не следует нам:
Чем победнее, тем бесполезней...
Не кидаюсь на «тубо» и «усь».
Понимаю – лечить от болезней,
Воскрешать мертвецов – не берусь.
Стало модно, престижно, доходно
Потрошение горьких могил,
А живого – прикончат охотно,
Если кто-то кому-то не мил.
Полигонами реанимаций
Полыхают полотна страниц.
Но на мушке дешевых сенсаций –
Утки утлых уже небылиц!
Ужасаемся страшным останкам,
Раскопав, разглядев, изучив,
А не то же ль творим, спозаранку
Днесь начав и не кончив в ночи?
Вызревает вопрос поневоле,
Я ношусь, как с занозою, с ним:
Наше общество – «луг» или «поле»?
«Что взрастет» или «Что мы взрастим»?
1988

Ольга Фокина (род. 2 сентября 1937 года)

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.

Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен перезимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он гробит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.

Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мертвым сугробам
ползти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет...

Инна Кабыш

* * *
Моё время прошло –
так, наверно, и надо.
Но, уйдя, обожгло,
как осколок снаряда.
И застряло во мне.
А вовне его нету.
И болит по весне,
по зиме и по лету.

* * *

У меня, как у всех,
нынче есть свой e-mail,
Нынче есть,
как у каждой собаки, мобила.
Но кто письма писал,
тот теперь онемел,
И ушёл, кто звонил
и кого я любила.
И уходит день за день
земля из-под ног,
мои дети уходят –
свои и чужие.
Только вскрикнешь
по-бабьи:
«Куда ты, сынок?..»
А они всё идут –
все такие большие.

Даже буквы срываются
нынче с листа
И летят словно клин,
а потом – словно точка.
Я стою на ветру,
я совсем сирота,
одиночка ли мать,
капитанская ль дочка,

хоть горшком назови,
хоть совком – не боюсь:
я как мёртвый, который
не ведает сраму.
А ночами мне снится
Советский Союз,
тот, где мама моя
моет вечную раму.

Инна Кабыш

Вот бы найти ее сборники...

* * *
...Я грустно думаю порой,
Что этот вот, и тот, и третий
На людях держатся игрой
Улыбок, поз и междометий.

Я часто думаю о том.
Одним из них обеспокоен:
Ну не со мной — придя в свой дом,
Наедине с собой, какой он?

Вот так же лихо норовит
Он чем-то поразить себя же?
И так же принимает вид
И делает глаза? И даже

Не перед зеркалом, а так,
Актерство все — чего там ради! —
Не отпускает ни на шаг
И держится, как на эстраде?

Я думаю: когда в кольцо
Он попадает к неудачам,
Какое у него лицо,
Иль он его в ладони прячет?

Иль, собираясь к людям, впредь
Он все одну решает думу:
Какое бы лицо надеть,
Чтобы и к месту, и к костюму?

Чтоб тем, каким задумал, слыть,
Чтоб правда в лоб не угодила?
Я сам таким пытался быть,
Да только плохо выходило.
1963

Владимир Соколов (1928—1997). Снег в сентябре.

«Поэзия – это доказательство жизни.
Если твоя жизнь пылает, поэзия – её пепел.
/Леонард Коэн (Leonard Cohen)

• Можете ли Вы назвать любимых поэтов и их сборники,
которые посоветовали бы прочесть тем,
кто идет за нами?

«Поэзия – это доказательство жизни…»

Не читая стихов, общество опускается до такого уровня речи,
при котором оно становится легкой добычей демагога или тирана.
И это собственный общества эквивалент забвения, от которого,
конечно, тиран может попытаться спасти своих подданных
какой-нибудь захватывающей кровавой баней.
Иосиф Бродский.

Русские поэты недавнего прошлого -- XX столетия...
Классики "серебряного века", крестьянские, пролетарские, советские соцреалисты, поэты-гулаговцы и поэты-"шестидесятники", диссиденты, русская зарубежная поэзия, андеграунд, нобелианты...
Разнообразие жанров, течений и групп, как отражение творческого поиска поэтов, писавших на русском языке.
Новый XXI век -- постепенно некогда известные имена стираются в памяти, о них можно вспомнить, открыв альманахи "День поэзии".
Но всё же, всё же... Сколько имён неизвестных, неизвестных солдат Поэзии.
Вы пробовали отыскать нужный авторский сборник, изданный в 60-70-х годах, 80-90-х прошлого века?
Почему-то наш народ, щедро одаренный поэтами, не бережет их наследие.
Что имеем, не храним, потерявши, плачем?
Априори: поэта знают и помнят, пока читают его книги.
Насколько интересует поэзия тебя, современного читателя?

О каких авторах и их сборниках ты говоришь: "Мои."?

Просьба ко всем авторам и читателям:

• Пожалуйста, назовите любимых поэтов и их сборники,
которые Вы посоветовали бы прочесть тем,
кто идет за нами?

Называть прямо здесь или есть где-то сайт, на котором задают этот вопрос?

Alexei пишет: Называть прямо здесь или есть где-то сайт, на котором задают этот вопрос?

Давайте здесь -- время от времени все сюда заходят (тем много, не всегда прямая "дорог" .
К тому же, самим не лишне узнать, какие авторы и их сборники нужны.
Удачи!

www.facebook.com/profile.php?id=100010586803068