Maxima Library

От редакции

Основываясь на классификации подходов к изучению связей религии и массовой культуры, предложенной Дэвидом Форбсом, можно выделить четыре подхода к исследованию отношения религии и фантастики: религия в фантастике, фантастика в религии, фантастика как религия, диалог религии и фантастики. Конкретно этот сборник сосредотачивается главным образом на первом и в меньшей степени на третьем типе, изучая репрезентации конкретных религий, религиозных сюжетов и религии вообще в фантастических произведениях, а также практик и мировоззрения фанатов фантастики, которые имеет смысл рассматривать с точки зрения религиоведения. Но мы надеемся, что это лишь начало долгой и плодотворной дискуссии, и, в свою очередь, настоящий номер журнала проложит дорогу к новым исследованиям, которые позволят всесторонне изучить взаимоотношения и взаимовлияние этих сфер.

Объективность долго рассматривалась как неотъемлемый атрибут научных высказываний. Она стала синонимом научности и распространилась далеко за пределы науки. Однако наука существовала задолго до рождения объективности. У объективности есть история, и она полна неожиданностей. В ставшем классическим исследовании Лоррейн Дастон и Питера Галисона идея объективности предстает уже не в качестве атрибута научных высказываний, а как эпистемическая добродетель, направляющая научные практики и воспитывающая самих ученых. Возникнув в середине XIX века, она испытывает влияние новых технологий, объектов исследования и научных открытий, приобретает и теряет актуальность. Авторы прослеживают историю объективности на обширном материале научной визуальности. В центре их внимания – практики создания, использования и чтения научных образов в атласах, учебниках и компендиумах начиная с XVIII века. Это историческое путешествие по лабораториям и университетским аудиториям, мастерским художников и музейным коллекциям, проявочным комнатам и страницам научных изданий. Перед читателем откроются нюансы переплетений работы с научными образами и воспитания ученых, в которых этические представления ученых о самих себе соседствуют с рабочими объектами науки и картографией сознания, протоколами, холстами и пленками, красками и рентгеновскими аппаратами, карандашами и атомно-силовыми микроскопами.