Maxima Library

«В музыкальном мире есть традиция время от времени выпускать в свет альбомы, полностью составленные из кавер-версий композиций одного выдающегося автора или знаменитой музыкальной группы. Именуют такие альбомы трибьютами, от английского tribute – «дань, коллективный дар». Нечто подобное практикуется и среди фантастов: на Западе регулярно появляются сборники произведений «по мотивам» «Войны миров» Герберта Уэллса, «Умирающей Земли» Джека Вэнса, «Мифов Ктулху» Говарда Филипса Лавкрафта… »

«Уверена, в прошлом каждого таится тот самый момент озарения, когда из-за горизонта неотвратимо всплывала и заслоняла собой полнеба темная мыслишка: „Я не такой, как другие“. У большинства, в сущности, нет, не было и не будет никаких оснований для подобного утверждения… уж поверьте, к счастью для этого большинства. Это озарение лживо, как скидка в супермаркете, оно химера, сигаретный дым – чем скорее догадаетесь открыть форточку и проветрить, тем лучше для вас…»

«Прекрасен, но суров был день, когда началась эта история, поскольку именно такова зима в тех краях, откуда потянулась цепь событий, – сурова, но прекрасна…»

«– Совместный полет на Луну? – переспросил Джон Кеннеди.

Надо было выгадать секунд десять и осмыслить неожиданное предложение Брежнева. Умеют комми огорошить своими мирными инициативами!..»

«Макс слушал, насупившись, не перебивая, поигрывая карандашиком над бумажным листом со списком фигурантов. Когда я закончил, он помолчал еще с полминуты, затем вздохнул и сказал с досадой:

– Тоша, не знай я тебя как облупленного, решил бы, что ты спятил или издеваешься надо мной. Сколько, говоришь, было младшему из них полста лет назад? За сорок? А сейчас ему, значит, за девяносто и он, по-твоему, живет и здравствует?..»

«Пустырь походил на небрежно растянутую и кое-как закрепленную на невидимых держателях шкуру исполинского животного. Старую шкуру, пыльную и неровную. В клочьях серой свалявшейся шерсти там, где из развороченных мостовых росли присыпанные строительным мусором стебли ржавой арматуры. С рваными прорехами в тех местах, где кучно рвались гранаты…»

«Благополучная местность, подумал Ханс. Все-таки их зацепило меньше. Лес на горном склоне совсем не казался больным: «платаны» чередуются с «елями», кустарника мало, но это и понятно – под кронами темно. Острые стебли травы уже приподнимают бурую листву, первоцветы показывают синие и белые бусины, и совсем по-земному пахнет прелью. Ни железа, ни радиации…»

«– Какой-нибудь осел мне объяснит, что делают в подвале члены городской администрации и почему они в таком виде?

Начальство ждало от меня ответа. Действительно, головы высокопоставленных лиц были срезаны на хорошую четверть. Как так получилось, честное слово, я не знал. Сейчас наша арт-директор сожрет меня с потрохами…»

«– Банев, несомненно, был прав, – бормотал доктор Р. Квадрига, склонившись над жестяным тазом, от которого пахло хлоркой. – Вечером пью. Утром пью. В обед страдаю. Печенью. В перерывах, значит, бесцельно прожигаю жизнь. Отвратительно. Срам…»

«День не задался с самого утра. «Алдан» упрямо выдавал на выходе «Занят. Прошу не беспокоить». Девочки с тоскливой неизбежностью подогревали чай. Я оставил их рядом с тихо шуршащей машиной и пошел к Роману. Ойра-Ойра еще вчера отбыл в командировку на Китежградский завод маготехники, но в его лаборатории мне всегда было как-то уютнее. От нечего делать я решил потренироваться в материализации. Первым делом завалился на диван и попытался представить себе что-нибудь жизнерадостное. Выходило не очень. Мешал дождь, который, как назло, зарядил за окнами, мешал слишком удобный диван, мешало отсутствие Романа и сколько-нибудь важного дела…»

«– Капитан Быков! Доложите, что произошло с вашим кораблем в конце перелета Земля – Юпитер.

– В девять часов двадцать минут финишных суток транспорт «Тахмасиб Мехти» начал торможение термоядерной тягой для перехода с пролетной траектории на иовиоцентрическую орбиту с последующим сближением с Амальтеей. Это ближайший спутник Юпитера…»

«Гаг яростно копал ход сообщения, так что лопатка звенисто пела о твердую глину. Щурясь от летящей в глаза горячей пыли, бил и бил в неподатливую землю, вымещая на ней всю накопившуюся злость. Когда уже не хватало дыхания, выравнивал шуршащие под сталью откосы, вычерпывал со дна траншеи песок. Потом снова яростно врубался в сухой плотный грунт. Наконец остановился, смахнул пот с лица, выпрямил спину…»

«– Сто двадцать шесть дуэлей за пять лет, – задумчиво произнес дон Рэба, поглаживая свежевыбритый подбородок. – Ровно сто двадцать шесть, тютелька в тютельку. Это примерно по две дуэли в месяц. С небольшим остатком.

– М-м, – протянула дона Окана. – Правда?..»

«Земля была рыхлой, прохладной и очень вкусной, похожей на дрожжевой пирог с ревенем. Особенно хороша оказалась нижняя часть дерна, сантиметров на двадцать в глубину, словно с нижней части пирог пропекся получше. Правда, дело немного портила трава, покрывавшая дерн, – короткая, густая и жесткая, как свиная щетина. В первый день Соня изрезала об нее пальцы, пытаясь выковырять пригоршню жирной, солоноватой земли из-под толстой шкуры – шкура, думала она, это именно шкура, а не трава. Пальцы и сейчас саднили, покрытые мелкой россыпью почерневших царапин; их надо было промыть, но – негде…»

«Океан с высоты был голубым-голубым, сочным, как на детском рисунке – когда в стилке можно выбрать любой цвет, краска щедро льется на бумагу, и вот уже волны, и вот уже глубины, и вот уже глаз режет…»

«– Я тебе покажу, как к порядочным людям приставать!

Вот так, только взмахнул проверенной, любовно выструганной дубинкой, чай, не поделка ширпотребная, а подлинный хенд-мэйд, – сразу тварь шарахнулась шустро, даже разок вдоль хребта не успел огреть. Убегает, скотина этакая, боится честный бой принять… Мутант поганый. Говорят, их раньше тут, когда Зона еще была, немало водилось, злыдней этих…»

«юрка во дваре спрасил где мой папа я сказала что мой папа в космосе сирежка сказал что так ни бываит папы так долго в космосе ни литают я сказала что мой литает тогда сирежка сказал что наверное мой папа умир а мне не гаварят мама миня долго ругала за то что я расбила сирежке нос…»

«– Диван, – упавшим голосом сказал Витька, когда я по молчаливому зову дубля «Корнеев-853» пришел в лабораторию. Сам дубль отстал еще в коридоре, наткнувшись на внеплановый ремонт светильников, и теперь глухо бился об стремянку, которую держали пять джиннов. Шестой, как я успел заметить, вкручивал лампочку против часовой стрелки…»

«Со стен замка Бау армия походила на тучу саранчи, пожиравшую окрестные луга.

– А мы, значит, словно кус сахара лежим на пути сонмища, – пробормотал отец Кабани, маясь от похмелья и страха. – И пусть столь гигантский приз не вместит ни одна глотка… сотни малюсеньких челюстей обгрызут его по крупице. Обслюнявят, значит, и схрумкают…»

«Вечером Вовка Котиков наконец понял, что застрял посреди пустыни всерьез и надолго, а потому так же всерьез начал готовиться к героической, как и положено первопроходцам, смерти…»

«Это был самый настоящий необитаемый остров. Именно таким Иринка его и представляла. Ну, почти таким. Не хватало конуса вулкана, окруженного дремучим тропическим лесом, шума скрытого где-то в этом лесу водопада, душераздирающих воплей то ли обезьян, то ли павлинов. Подобная недостача была вполне объяснима. Воплей не слышалось, так как не водились на острове ни обезьяны, ни павлины, ни иная живность, за исключением наглых пальмовых крабиков. Водопад не шумел, во-первых, потому, что на острове не было гор, откуда бы он мог низвергаться. Не было скал, холмов, даже камней. Во-вторых, здесь не имелось ни рек, ни ручьев, ни крошечных ручеечков. Совершенно плоский, загнутый подковой вокруг лагуны, поросший двумя десятками кокосовых пальм и панданусов коралловый риф…»

«Бабку Арину в деревне не любят.

Каждый второй парень помнит впившуюся пониже спины соль из бабкиной гладкостволки, потирают затылки оттасканные за вихры крепкой бабкиной рукой пацаны, колупают царапины от ивового прута девки малолетние, которых солью бить бабка пожалела. А пусть не лезут! Только что делать, когда у одной Арины в саду яблоки сладкие, как мед, и не червивые вовсе, а в пруду, говорят, рыбки плавают из настоящего золота? Не захочешь, а полезешь! Вот и лазят, а бабка в засаде с берданой ждет, бьет без промаха. Шалит бабка…»

«От вида довольной физиономии Сашки Сазонова, моего соседа по комнате в общаге, мне хотелось заскрежетать зубами. Разумеется, он-то уже „отстрелялся“ и теперь со свободной совестью пакует чемодан в Турцию, где будет беззаботно наслаждаться всеми прелестями умеренно-бюджетного „все включено“…»

«Когда Егору Старосветову было двенадцать лет, Учитель дал группе тему для реферата: «Далекая Радуга: трагедия выбора». Подразумевалось, что ученики проведут анализ ситуации на Далекой Радуге и получат возможность продемонстрировать свою способность к анализу на теме широко известной, многократно оцененной и, что самое важное, оцененной однозначно. В принципе, как потом объяснил Учитель главному психологу интерната, подразумевалась даже не собственная оценка учениками ситуации, а способность собрать и упорядочить систему чужих аргументов…»

Сергей Лукьяненко и другие ведущие российские фантасты в сборнике повестей и рассказов, продолжающих легендарные произведения Аркадия и Бориса Стругацких! Новые приключения Саши Привалова, Витьки Корнеева, профессора Выбегалло, Кристобаля Хунты и других магов – сотрудников знаменитого Научно-Исследовательского Института Чародейства и Волшебства!

Детство его было счастливым, но потом жизнь преподнесла ему серьезные испытания. Прежде чем стать знаменитым писателем Аркадием Стругацким, он пережил блокаду, эвакуацию, окончил Военный институт иностранных языков, служил на Дальнем Востоке, участвовал в допросах японских военных преступников. И все эти годы за ним неусыпно наблюдал таинственный Абрасакс – могущественное существо из параллельной вселенной, занятое отбором лучших представителей человечества для создания расы люденов. В жестком столкновении тайных сил решается судьба Земли, и исход этой борьбы зависит от решения, которое примет Аркадий Стругацкий, в соавторстве с братом Борисом зашифровавший в фантастических романах реальные события…

Кто спас Ивана Жилина, когда он лежал в горячей ванне, одурманенный слегом?

Был ли убит Лев Абалкин Рудольфом Сикорским?

Что произошло с Максимом Каммерером в Островной Империи?

Пришли ли людены на помощь человечеству, когда миру Полдня стала угрожать по-настоящему серьезная опасность?

Сергей Лукьяненко, Ярослав Веров, Игорь Минаков в сборнике произведений, созданных по самому популярному Миру Аркадия и Бориса Стругацких!