На сегодняшний день книга является наиболее полной публикацией документов и статистических материалов карательных органов, освещающих проведение самой значительной операции Большого террора в Украинской ССР согласно приказу НКВД СССР № 00447. Материалы этой так называемой кулацкой операции дают возможность показать влияние Политбюро ЦК ВКП(б) и руководства НКВД СССР на осуществление массовых репрессий в Советском Союзе. Документальной основой издания являются преимущественно документы, извлеченные из фондов Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины.
Юнге Марк Революционеры на пенсии. Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев, 1921–1935. — М.: АИРО-XXI, 2015. — 640 с. — ISBN 978-5-91022-302-2.
После Октябрьской революции 1917 г. в среде революционеров возникла настоятельная потребность обобщить тот опыт, который в конечном итоге обеспечил им победу над царизмом. С этой целью в 1921 г. анархистами, эсерами, меньшевиками и большевиками было основано «Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев». Своей главной задачей Общество считало сохранение бесценных материалов революционного движения для будущих поколений. Еще одним достижением Общества было то, что внутри советского государства оно смогло сохранить нишу, в которой продолжали существовать представления о таких ценностях, как независимая наука, революционная этика, политическая терпимость, а также права человека. Вплоть до своей ликвидации в 1935 г. «Общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев» оставалось относительно независимой общественной организацией, использовавшей любую возможность, чтобы не только полностью использовать возможности, предоставленные государством, но и выйти за жесткие ограничительные рамки.
Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей / Составители Марк Юнге, Линн Виола, Джеффри Россман. - М.: Пробел-2000, 2017. - 680 с. - ISBN 978-5-98604-597-9.
Ключевые вопросы в настоящей книге связаны с изучением «чистки чистильщиков» - феномена, возникшего в зените сталинской власти: каковы были мотивы руководства СССР в проведении арестов и судебных процессов по делам сотрудников НКВД? Каковы были критерии в выборе сотрудников НКВД для увольнения и ареста? Была ли эта чистка поиском «козлов отпущения», позволившим руководству переложить вину за массовые репрессии на кадры низшего уровня? Или она была результатом конфликта между клиентелами в НКВД или других структурах? Мы также стремились изучить механизм судебных процессов и их политический смысл, понять ту настойчивость, с которой руководство настаивало на использовании дискурса «нарушения социалистической законности». Возможно, еще более важно то, что мы старались понять собственные мотивы сотрудников НКВД: действительно ли они верили в то, что творили, или были карьеристами и функционерами, исполнявшими приказы из страха или бюрократической рутины? Были ли они садистами, уголовниками или «обычными людьми» (в том значении, в котором Кристофер Браунинг использует этот термин для обозначения perpetrators в изучении Холокоста)? Наконец, мы стремились предложить богатые деталями микроисторические описания и новые эмпирические данные для обогащения нашего понимания Большого террора, взглянув на них из комнат допросов и расстрельных камер НКВД.
Ключевые вопросы в настоящей книге связаны с изучением «чистки чистильщиков» — феномена, возникшего в зените сталинской власти: каковы были мотивы руководства СССР в проведении арестов и судебных процессов по делам сотрудников НКВД? Каковы были критерии в выборе сотрудников НКВД для увольнения и ареста? Была ли эта чистка поиском «козлов отпущения», позволившим руководству переложить вину за массовые репрессии на кадры низшего уровня? Или она была результатом конфликта между клиентелами в НКВД или других структурах? Мы также стремились изучить механизм судебных процессов и их политический смысл, понять ту настойчивость, с которой руководство настаивало на использовании дискурса «нарушения социалистической законности». Возможно, еще более важно то, что мы старались понять собственные мотивы сотрудников НКВД: действительно ли они верили в то, что творили, или были карьеристами и функционерами, исполнявшими приказы из страха или бюрократической рутины? Были ли они садистами, уголовниками или «обычными людьми» (в том значении, в котором Кристофер Браунинг использует этот термин для обозначения perpetrators в изучении Холокоста)? Наконец, мы стремились пред-дожить богатые деталями микроисторические описания и новые эмпирические данные для обогащения нашего понимания Большого террора, взглянув на них из комнат допросов и расстрельных камер НКВД.