Maxima Library

Иосиф Эксетерский — поэт-эпик с прекрасным классическим образованием, представитель «Ренессанса XII века», а его поэма — попытка возродить античный эпос, изложив полностью историю Троянской войны (по позднеантичным версиям Дарета Фригийца и Диктиса Критского), и таким образом вступить в соревнование одновременно и с Гомером, и с Вергилием. Вместе со своим современником Бенуа де Сен-Мором, автором «Романа о Трое», Иосиф стоит между античными трактовками Троянской войны и ее поэтическими трансформациями у Чосера и Шекспира. Из прозаических изложений Иосиф сделал полномасштабную поэму со всей ее традиционной атрибутикой: речами героев, батальными сценами, вещими снами, пророчествами оракула. Насыщенный, вычурный поэтический слог делает Иосифа одним из самых оригинальных латинских поэтов XII столетия, в котором ярких индивидуальностей было более чем достаточно.

«Испанская трагедия» — самое известное произведение английского драматурга Томаса Кида (1558–1594), которого считают и автором так называемого пра-«Гамлета». Появившись около 1587 года, «Испанская трагедия» стала наиболее популярной театральной пьесой в Англии на рубеже XVI–XVII веков и создала канон елизаветинской кровавой трагедии мести. Именно с этим каноном вступил в полемику У. Шекспир в период «войны театров» (1599–1601), его он попытался переосмыслить и преобразовать с позиций христианского мировоззрения в своем «Гамлете».

Кид не просто использует увлекательный сюжет, построенный на любви и мести, и не только побуждает своего зрителя (а теперь и читателя) напряженно следить за мучительным моральным выбором главного героя Иеронимо — между законом, божественным и личным правосудием. Драматург опирается на традиции средневекового театра (мистерия, фарс), декламационной римской трагедии (Сенека), искусно применяет прием «театр в театре», впоследствии блистательно использованный Шекспиром.

Помимо впервые выполненного и исчерпывающе прокомментированного равнострочного перевода «Испанской трагедии», в книгу включены переводы «Дополнений» (изд. 1602 года) к «Испанской трагедии», предположительно сочиненных Беном Джонсоном (1573–1637), и народной баллады, созданной в конце XVI века по мотивам пьесы Т. Кида.

В сопроводительных статьях и комментариях «Испанская трагедия» и творчество Кида рассмотрены в их культурно-историческом контексте, а также показана эволюция жанра трагедии мести в творчестве Шекспира и его младших собратьев по профессии. В исследовании изучается мистериальная композиция «Испанской трагедии», выявляются библейские сюжеты, использованные Кидом в подоснове ее действия (Голгофа, падение Вавилона) и способствовавшие ее широкому признанию.

В сборник вошли исторические сочинения Беды Достопочтенного (672—735) — англосаксонского богослова, историка и хронолога. На Ахенском соборе 836 г. он был провозглашён «достопочтенным и удивительным учителем современности» и приравнен к Отцам Церкви, а в 1899 г. причислен католической церковью к лику святых. Беда является автором более 40 сочинений, главное из которых — «Церковная история народа англов» — принесло ему славу «отца английской истории». Кроме этого произведения, все исторические труды Беды в этой книге на русском языке публикуются впервые.

Для студентов гуманитарных специальностей, научных работников, а также широкого круга любителей истории.

«Иоаннида» североафриканского ранневизантийского поэта Флавия Крескония Кориппа (или Гориппа, ок. 510 – ок. 580 гг.) считается последним поэтическим эпосом Античности. Поэма, написанная гекзаметрами, повествует о восстании берберских племен против византийцев в Северной Африке во второй половине 540‑х гг., чему Корипп был непосредственным свидетелем, а также рассказывает о более ранних событиях, приведших к этому конфликту. Поэма сохранилась в Италии в единственной рукописи (хотя в эпоху Возрождения их было известно как минимум три), впервые опубликована в 1820 г., но по-прежнему практически неизвестна русскому читателю.

Роман Бернардина Рибейру «История молодой девушки» является одним из самых красивых и загадочных произведений португальской литературы. О его авторе известно очень мало. Более того, у книги был скорее всего не один автор. Перед читателем раскрывается красочный мир высоких страстей, почти всегда трагических, волшебных картин португальской природы, похищения красавиц, рыцарских поединков. Все это происходит на фоне кризиса рыцарской культуры перед лицом идущей ей на смену буржуазной цивилизации. Кроме того, роман Бернардина – сентиментально-психологический, в нем едва ли не впервые в португальской прозе используется принцип психологического анализа. Думается, что роман будет интересен широкому читателю.

«Иерусалимская история» Фульхерия — основной источник, повествующий о Первом крестовом походе. Автор этого сочинения, французский священник Фульхерий, входил в свиту одного из предводителей крестоносцев — Балдуина Булонского, брата Готфрида Бульонского. С первых дней Фульхерий оказался в самом центре событий: вместе с Балдуином он участвовал в экспедиции на Эдессу, стал свидетелем основания графства Эдесского — первого из государств крестоносцев. Когда Балдуин стал во главе только что образованного Иерусалимского королевства, Фульхерий, его духовник, оказался на самых вершинах власти, став участником и свидетелем событий, последовавших за Первым крестовым походом. Проницательный и тонкий мыслитель, Фульхерий подробно излагает историю становления крестоносных государств на Святой Земле вплоть до 20-х годов XII века. В «Иерусалимской истории» автору удалось в красках изобразить чувства западноевропейцев, впервые вживую столкнувшихся с ближневосточным миром, известным им ранее лишь по рассказам паломников.

Философское учение великого голландского мыслителя - материалиста Бенедикта Спинозы (1632-1677) представляет собой значительное явление в развитии материалистического мировоззрения. После смерти философа, особенно с конца XVIII века и вплоть до наших дней, вокруг его учения идет ожесточенная борьба материализма и идеализма, ярко иллюстрирующая партийность философии. Настоящее издание сочинений Спинозы включает все его философские и социологические произведения, переводы которых в разное время появлялись на русском языке как до, так и после революции. Эти переводы сверены с текстом гейдельбергского издания сочинений Спинозы под редакцией К. Гебхардта (Spinoza Opera, Im Auftrag der Heidelberger Akademie der Wissenschaften, hrsg. von C. Gebhardt, vol. I—IV, Heidelberg 1925), исправлены, заново отредактированы, а некоторые из них несколько расширены включением материалов, до сих пор не появлявшихся на русском языке.

Главный труд византийского философа, богослова, историка, астронома и писателя Никифора Григоры (Νικηφόρος Γρηγοράς) включает 37 книг и охватывают период с 1204 по 1359 г. Наиболее подробно автор описывает исторических деятелей своего времени и события, свидетелем (а зачастую и участником) которых он был как лицо, приближенное к императорскому двору.

Григора обнаруживает внушительную скрупулёзность, но стиль его помпезен и тенденциозен. Более чем пристальное внимание уделено религиозным вопросам и догматическим спорам.

Три тома под одной обложкой.

Перевод Р. В. Яшунского.

«История» стала подлинной вершиной творчества Никиты Хониата. Эту рукопись он спасал, бросив все остальное имущество при бегстве из Константинополя в 1204 году.

Она представляет собой подробное описание истории Византии и соседних народов с 1118 по 1206 годы и один из лучших памятников средневековой прозы, где сделана попытка психологической мотивации событий, а образы сложны и противоречивы. Является одним из основных источников по истории данного периода, причем достаточно достоверным, поскольку автор сам был очевидцем многих событий либо опирался на рассказы очевидцев.

Сочинение об истории архиепископской кафедры небольшого города Сплита на Адриатическом побережье Далмации было написано в XIII в. архидиаконом местной церкви Фомой. Особый интерес исследователей и любителей средневековой истории оно вызывает прежде всего благодаря обилию собранного в нем часто уникального исторического материала. Его содержание оказывается гораздо шире заявленной самим автором темы, и помимо краеведческих сюжетов охватывает историю Далмации, Хорватии и Венгрии с ранней древности до середины XIII в. Фома был современником, свидетелем и летописцем также многих знаменательных событий европейской истории, имевших отношение к крестовым походам, деятельности нищенствующих орденов, борьбе римских пап с германскими императорами, вторжению татаро-монгольских войск в Западную Европу.

«История жизни и достижений Генриха VII» ("De Vita atque Gestis Henrici Septimi Historia", ок. 1500–1502 гг.) — первый официальный литературный памятник (помимо хроник) периода ранних Тюдоров, запечатлевший победу Генриха Ричмонда над Ричардом III Йорком в битве при Босворте в 1485 г. и последовавшие годы триумфа новой династии. Ее автором является Бернар Андре (1450–1522), французский гуманист, английский придворный поэт и историограф, учитель принцев Артура и Генриха (будущего Генриха VIII).

«История жизни…» — биография монарха, в которой наибольшее внимание уделяется вопросам генеалогии правителя, легитимности династии Ланкастеров, праву Генриха быть их наследником, жестокости врагов короны.

Публикуемый перевод, осуществленный с латинского языка, снабженный вступительной статьей и комментариями, будет интересен не только историкам, политологам, правоведам, но и широкому кругу читателей.

"Подлинные комментарии" - главный литературный труд, обессмертивший имя Инки Гарсиласо де ла Вега. "Комментарии" - многотомная летопись-эпопея, интереснейший, важный, хотя и не бесспорный документ о Тавантин-суйу и о завоевании испанцами инкской "империи".

Первое английское издание "Комментариев" вышло в 1678 году, после чего неоднократно переиздавалось как на французском, так и на английском языках. "Комментарии" издавались также в США, Германии и ряде других стран. Об Инке Гарсиласо и его труде написаны сотни книг и множество статей.

В данном издании "Комментарии" Гарсиласо переводятся на русский язык впервые.

В качестве приложения приводится единственный сохранившийся образец перуанской драматургии - "Апу Ольантай". Эта драма написана на языке кечва рифмованными стихами. Русский перевод размером подлинника сделан Ю. А.Зубрицким. "Апу Ольантай" написан неизвестным автором, вероятно, индейцем или метисом, во второй половине XVI - начале XVII.

В качестве иллюстраций в книге приводятся оригинальные рисунки из уникальной рукописи второй половины XVI в. "Первая новая хроника и доброе правление", а также вкладка с картой.

Издание подготовили Ю.В.Кнорозов и В.А.Кузьмищев.

Перевод со староиспанского и заключительная статья об авторе "Комментариев" и его литературном наследии В.А.Кузьмищева.

Книга представляет собой очередной выпуск свода «Древнейшие источники по истории Восточной Европы», инициатива издания которого принадлежит члену-корреспонденту АН СССР Владимиру Терентьевичу Пашуто (1918–1983). Это – исправленное и дополненное переиздание в одном томе трехтомной публикации сведений исландских королевских саг о народах Восточной Прибалтики, Древней Руси и Русского Севера (выходившей в 1993, 1994 и 2000 гг.).

Для историков, филологов.

«Я вхожу в зал с прекрасной донной Игнасией, мы делаем там несколько туров, мы встречаем всюду стражу из солдат с примкнутыми к ружьям штыками, которые везде прогуливаются медленными шагами, чтобы быть готовыми задержать тех, кто нарушает мир ссорами. Мы танцуем до десяти часов менуэты и контрдансы, затем идем ужинать, сохраняя оба молчание, она – чтобы не внушить мне, быть может, желание отнестись к ней неуважительно, я – потому что, очень плохо говоря по-испански, не знаю, что ей сказать. После ужина я иду в ложу, где должен повидаться с Пишоной, и вижу там только незнакомые маски. Мы снова идем танцевать, пока, наконец, не поступает разрешение танцевать фанданго, и вот мы с моей pareja – партнершей, которая танцует его замечательно, и удивлена тем, что столь хорошо ведома иностранцем. В конце этого танца, полного соблазна, который зажег нас обоих, я отвожу ее в место, где подают освежительные напитки, спрашиваю, довольна ли она, и говорю, что настолько влюблен в нее, что умру, если она не найдет способ осчастливить меня и не сообщит его мне, заверив, что я человек, готовый на любой риск…»

«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:

– Это г-н шевалье Де Сейигальт?

– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.

– Не окажете ли честь снова подняться к нам?

– У меня неотложное дело…»

«Погомас, который в Генуе назвался Пассано, поскольку все его знали, представил мне свою жену и свою дочь, некрасивых, грязных и наглых. Я быстро от них избавился, чтобы наскоро пообедать с моей племянницей и отправиться сразу к маркизу Гримальди. Мне не терпелось узнать, где обитает Розали.

Лакей сенатора сказал мне, что его светлость находится в Венеции, и что его не ждут раньше конца апреля. Он отвел меня к Паретти, который женился через шесть или семь месяцев после моего отъезда.

Сразу меня узнав, он показал, что рад меня видеть, и покинул свою контору, чтобы пойти представить меня своей жене, которая при виде меня испустила крик восторга и кинулась ко мне с распростертыми объятиями. Минуту спустя он нас покинул, чтобы пойти заняться своими делами, попросив жену представить мне свою дочь…»

«В десять часов утра, освеженный приятным чувством, что снова оказался в этом Париже, таком несовершенном, но таком пленительном, так что ни один другой город в мире не может соперничать с ним в праве называться Городом, я отправился к моей дорогой м-м д’Юрфэ, которая встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что молодой д’Аранда чувствует себя хорошо, и что если я хочу, она пригласит его обедать с нами завтра. Я сказал, что мне это будет приятно, затем заверил ее, что операция, в результате которой она должна возродиться в облике мужчины, будет осуществлена тот час же, как Керилинт, один из трех повелителей розенкрейцеров, выйдет из подземелий инквизиции Лиссабона…»

«Мне 23 года.

На следующую ночь я должен был провести великую операцию, потому что в противном случае пришлось бы дожидаться полнолуния следующего месяца. Я должен был заставить гномов вынести сокровище на поверхность земли, где я произнес бы им свои заклинания. Я знал, что операция сорвется, но мне будет легко дать этому объяснение: в ожидании события я должен был хорошо играть свою роль магика, которая мне безумно нравилась. Я заставил Жавотту трудиться весь день, чтобы сшить круг из тринадцати листов бумаги, на которых нарисовал черной краской устрашающие знаки и фигуры. Этот круг, который я называл максимус, был в диаметре три фута. Я сделал что-то вроде жезла из древесины оливы, которую мне достал Джордже Франсиа. Итак, имея все необходимое, я предупредил Жавотту, что в полночь, выйдя из круга, она должна приготовиться ко всему. Ей не терпелось оказать мне эти знаки повиновения, но я и не считал, что должен торопиться…»

«Решившись заранее провести шесть месяцев в Риме в полном спокойствии, занимаясь только тем, что может мне предоставить знакомство с Вечным Городом, я снял на следующий день по приезде красивые апартаменты напротив дворца посла Испании, которым сейчас был монсеньор д’Аспурю; это были те апартаменты, что занимал учитель языка, у которого я брал уроки двадцать семь лет назад, когда был на службе у кардинала Аквавива. Хозяйкой этого помещения была жена повара, который приходил с ней спать только раз в неделю. У нее была дочь шестнадцати-семнадцати лет, которая, несмотря на свою кожу, может быть слишком смуглую, была бы весьма красива, если бы оспа не лишила ее одного глаза. Она носила на этом месте искусственный, который был другого цвета и больше, что делало лицо неприятным. Эта девушка, которую звали Маргарита, не произвела на меня никакого впечатления; но, несмотря на это, я не мог помешать себе сделать ей подарок, дороже которого ей не мог быть никакой другой. Тогда в Риме находился англичанин, окулист, по имени шевалье Тейлор, обитавший на той же площади…»

«– Вчера, – сказала мне она, – вы оставили у меня в руках два портрета моей сестры М. М., венецианки. Я прошу вас оставить их мне в подарок.

– Они ваши.

– Я благодарна вам за это. Это первая просьба. Второе, что я у вас прошу, это принять мой портрет, который я передам вам завтра.

– Это будет, мой дорогой друг, самое ценимое из всех моих сокровищ; но я удивлен, что вы просите об этом как о милости, в то время как это вы делаете мне этим нечто, что я никогда не осмеливался бы вас просить. Как я мог бы заслужить, чтобы вы захотели иметь мой портрет?..»

«Эта авантюристка была римлянка, довольно молодая, высокого роста, хорошо сложена, с черными глазами и кожей поразительной белизны, но той искусственной белизны, что свойственна в Риме почти всем галантным женщинам, и которая так не нравится лакомкам, любящим прекрасную природу.

У нее были привлекательные манеры и умный вид; но это был лишь вид. Она говорила только по-итальянски, и лишь один английский офицер по фамилии Уолпол поддерживал с ней беседу. Хотя он ко мне ни разу не обращался, он внушал мне дружеские чувства, и это не было только в силу симпатии, поскольку, если бы я был слеп или глух, с сэром Уолполом мне было бы ни жарко ни холодно…»

«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности. Я увидел дворец семьи Гримани, старейшина которой, бывший тогда Государственным Инквизитором, должен был там сейчас находиться, и мне не следовало ему показываться. Я спросил у пастуха, кому принадлежит красный дом, который виден в некотором отдалении, и мое удивление было велико, когда я узнал, что это дом человека, называемого Капитаном провинции, который был начальником сбиров. Я попрощался с крестьянином и машинально спустился с холма. Непостижимо, но я направился к этому ужасному дому, от которого, натурально и по всей логике, должен был бы бежать…»

«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.

Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично. Скандал достиг такой степени, что мудрое правительство было вынуждено приказать молодому человеку отправиться жить куда-то в другое место…»

«Я прибыл в Анкону вечером 25 февраля 1744 года и остановился в лучшей гостинице города. Довольный своей комнатой, я сказал хозяину, что хочу заказать скоромное. Он ответил, что в пост христиане едят постное. Я ответил, что папа дал мне разрешение есть скоромное; он просил показать разрешение; я ответил, что разрешение было устное; он не хотел мне поверить; я назвал его дураком; он предложил остановиться где-нибудь в другом месте; это последнее неожиданное предложение хозяина меня озадачило. Я клянусь, я ругаюсь; и вот, появляется из комнаты важный персонаж и заявляет, что я неправ, желая есть скоромное, потому что в Анконе постная еда лучше, что я неправ, желая заставить хозяина верить мне на слово, что у меня есть разрешение, что я неправ, если получил такое разрешение в моем возрасте, что я неправ, не попросив письменного разрешения, что я неправ, наградив хозяина титулом дурака, поскольку тот волен не желать меня поселить у себя, и, наконец, я неправ, наделав столько шуму. Этот человек, который без спросу явился вмешиваться в мои дела и который вышел из своей комнаты единственно для того, чтобы заявить мне все эти мыслимые упреки, чуть не рассмешил меня…»

«История Манон Леско и кавалера де Грие» – роман французского писателя XVIII века Антуана Франсуа Прево (Antoine-François Prevost d'Exiles; 1697-1763).*** Этот роман – драматическая история любви юноши из благородной семьи и простой девушки, которую ее семья хочет отправить в монастырь. Много испытаний выпало на долю влюбленных: разорение, тюрьма, ссылка в Америку, происки завистников – но ничто не смогло убить их любовь. Аббат Прево – автор романов «История Маргариты Анжуйской», «История одной гречанки», «История Вильгельма Завоевателя», «Роберт Лед», «Киллеринский насоятель», «Философские странствия Монкаля». В своих произведениях Прево пытается понять природу человеческих отношений, проникнуть в глубину чувств. Его герои – благородные люди, способные на сильные чувства, умеющие прощать слабости тех, к кому привязаны. Вечные темы – любви и ревности, верности и предательства – интересны и современному читателю. Произведения Прево экранизированы.

«История франков» в десяти книгах, созданная турским епископом Григорием, – исключительный по своему значению памятник европейской культуры раннего средневековья. В ней описываются события VI в., относящиеся к истории возникновения и развития Франкского государства эпохи Меровингов на территории бывшей римской провинции – Галлии (нынешней Франции).

Григорий Турский благодаря своей образованности, наблюдательности, епископскому сану и влиянию, которое он оказывал на меровингских королей, собрал ценный материал, отражающий жизнь различных слоев меровингского общества, и создал яркую, местами полную драматизма, своеобразную летопись жизни людей той эпохи. Это была эпоха, когда «при родовых муках» рождалась новая цивилизация. Труд Григория описывает события этого мучительного становления и сам является его порождением.

Основной труд Гальфрида Монмутского — «История бриттов» («История королей Британии»).

Знакомство автора с античной традицией, литературный талант и смелая фантазия позволили ему создать увлекательное историческое повествование. Определенные хронологические рамки рассказу придают указания на события библейской и античной истории. Однако в отличие от большинства средневековых хронистов Гальфрид начинает свой труд не от сотворения мира, а от разрушения Трои и странствий Энея.

Историю Британии Гальфрид Монмутский стремится представить в контексте событий мировой истории и показать, что ее правители связаны родственными узами с героями древности.

Со смерти этого человека прошло почти две тысячи лет, однако споры о том, насколько он был беспристрастен в своих оценках и насколько заслуживает доверия как свидетель эпохи, продолжаются по сей день. Как историка этого человека причисляют к когорте наиболее авторитетных летописцев древности – наряду с Фукидидом, Титом Ливием, Аррианом, Тацитом. Его труды с первых веков нашей эры пользовались неизменной популярностью – и как занимательное чтение, и как источник сведений о бурном прошлом Ближнего Востока; их изучали отцы Церкви, а в XX столетии они, в частности, вдохновили Лиона Фейхтвангера, создавшего на их основе цикл исторических романов. Имя этого человека – Иосиф Флавий, и в своих сочинениях он сохранил для нас историю той земли, которая стала колыбелью христианства.