Maxima Library

Перед вами не научное исследование, а художественная биография одной из ключевых фигур в истории человечества — пророка Мухаммеда. Но это и не художественный вымысел. Рисуя образ Мухаммеда, авторы обращались и к Корану, и к мусульманским преданиям, признаваемым самыми ортодоксальными приверженцами ислама. Большое внимание В.Ф. Панова и Ю.Б. Вахтин уделили воссозданию исторических условий жизни арабских племен в Древней Аравии, у которых возникла необходимость создания новой, монотеистической религии.

Рассчитана на широкий круг читателей.

Виртуозный карточный шулер, блестящий стрелок и непревзойдённый фехтовальщик, он с оружием в руках защищал Отечество и собственную честь, бывал разжалован и отчаянной храбростью возвращал себе чины с наградами. Он раскланивался с публикой из театральной ложи, когда со сцены о нём говорили: «Ночной разбойник, дуэлист, / В Камчатку сослан был, вернулся алеутом, / И крепко на руку не чист; /Да умный человек не может быть не плутом». Он обманом участвовал в первом русском кругосветном плавании, прославился как воин и покоритель женских сердец на трёх континентах, изумлял современников татуировкой и прошёл всю Россию с востока на запад. Он был потомком старинного дворянского рода и лучшим охотником в племени дикарей, он был прототипом книжных героев и героем салонных сплетен — знаменитый авантюрист граф Фёдор Иванович Толстой по прозванию Американец.

В силу обстоятельств караван торговцев, кочующих между Сент-Луисом и Санта-Фе, меняет привычный курс и попадает в совершенно нехоженый край Великой Северо-Американской пустыни, где царствует засуха и клубится вековая пыль. Избрав своим ориентиром белый треугольник снежной горы, маячащей вдали, путники оказываются на пороге таинственной пропасти, охраняемой кактусами и кедрами, растущими горизонтально прямо из расселин скал.

В очередной том Майн Рида входят романы о приключениях на Дальнем Западе, в перуанских горах и джунглях Амазонки – «Жилище в пустыне» и «Изгнанники в лесу».

«Начальник контрразведки «Смерш» Виктор Семенович Абакумов стоял перед Сталиным, вытянувшись и прижав к бедрам широкие рабочие руки. Трудно было понять, какое впечатление произвел на Сталина его доклад о положении в Восточной Германии, где безраздельным хозяином является маршал Жуков. Но Сталин требует от Абакумова правды и только правды, и Абакумов старается соответствовать его требованию. Это тем более легко, что Абакумов к маршалу Жукову относится без всякого к нему почтения, блеск его орденов за военные заслуги не слепят глаза генералу. Заслуги заслугами, а законы и воля Сталина превыше всего. Ими начальник «Смерша» и руководствуется в своей деятельности. К тому же и сам он всю войну провел, можно сказать, на передовой, хорошо понимая, что вовремя обезвреженный агент противника может стоить выигранного сражения, а хорошо законспирированный собственный агент во вражьем стане — и того больше…»

«В последние дни учения на местности Двадцать третьего отдельного стрелкового штурмового батальона стали особенно интенсивными. Весь батальон перебрался в степь километрах в десяти от города Сталино, жили в палатках на берегу ставка, заросшего камышом и кувшинками, подъем в шесть, отбой в одиннадцать, кормежка не ахти какая, а все бегом, все бегом, так что люди, едва добравшись до постелей, падали на них и засыпали мертвецким сном, иные даже не сняв сапоги. Комбат Леваков сам следил за учениями, сам ставил задачи, исходя из одному ему известных установок, ротные стервенели, взводные надрывали глотки, подгоняя штурмовиков, а те сами себя называли шумовиками, кривя губы в ядовитой ухмылке…»

В Сталинграде третий месяц не прекращались ожесточенные бои. Защитники города под сильным нажимом противника медленно пятились к Волге. К началу ноября они занимали лишь узкую береговую линию, местами едва превышающую двести метров. Да и та была разорвана на несколько изолированных друг от друга островков…

«По понтонному мосту через небольшую речку Вопь переправлялась кавалерийская дивизия. Эскадроны на рысях с дробным топотом проносились с левого берега на правый, сворачивали в сторону и пропадали среди деревьев. Вслед за всадниками запряженные цугом лошади, храпя и роняя пену, вскачь тащили пушки. Ездовые нахлестывали лошадей, орали, а сверху, срываясь в пике, заходила, вытянувшись в нитку, стая „юнкерсов“. С левого берега по ним из зарослей ивняка били всего две 37-миллиметровые зенитки. Дергались тонкие стволы, выплевывая язычки пламени и белый дым. На той стороне с трех полуторок, похожих на кусты от множества натыканных на них веток, лупили счетверенные пулеметы — обычные „максимы“ с толстыми кожухами, наполненными водой для охлаждения стволов, — и блестящие гильзы ручейками стекали между ветками, падали на землю, посверкивая в лучах утреннего солнца.

Ведущий „юнкерс“, издавая истошный вой, сбросил бомбы, и они черными точками устремились к земле, на позиции зенитчиков…»

«Все последние дни с границы шли сообщения, одно тревожнее другого, однако командующий Белорусским особым военным округом генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов, следуя инструкциям Генштаба и наркомата обороны, всячески препятствовал любой инициативе командиров армий, корпусов и дивизий, расквартированных вблизи границы, принимать какие бы то ни было меры, направленные к приведению войск в боевую готовность. И хотя сердце щемило, и умом он понимал, что все это не к добру, более всего Павлов боялся, что любое его отступление от приказов сверху может быть расценено как провокация и желание сорвать процесс мирных отношений с Германией. Да и Сталин в последний год заметно охладел к нему, особенно после оперативно-тактической игры на картах, выигранной у Павлова Жуковым. А если учесть, что многие командиры, воевавшие в Испании, после возвращения на родину предстали перед военным трибуналом кто за измену, кто за троцкизм, а Павлова чаша сия миновала, и, более того, ему присвоили звание Героя Советского Союза, из комдивов произвели в генералы армии и назначили командовать одним из самых ответственных военных округов, то падать бы ему пришлось в такую пропасть, из которой живыми не возвращаются…»

В русских сказках, былинах, старинных песнях часто встречается образ женщины «белой лебедушки» – прекрасной и мудрой, а если нужно – отважной и решительной. Этот собирательный образ имел под собой реальную основу. Среди женщин Древней Руси было немало выдающихся личностей. Многие из женщин Древней Руси были хорошо образованы, талантливы и проводили время не в праздности, а в полезных трудах. Так, знаменитая княгиня Ольга после смерти своего мужа, князя Игоря, самостоятельно управляла всей Русью, проявив незаурядный государственный ум и дальновидность. Кроме того, она первой из русских правителей решилась на такой важный шаг, как принятие христианства. А в Полоцкой земле, после того как полоцкий князь был захвачен в плен и отправлен в изгнание, правительницей стала его жена – княгиня Софья, а затем дочь – Евфросинья. Одна из внучек Ярослава Мудрого, Анна Всеволодовна, основала первую на Руси школу для девочек, где сама обучала их «писанию, ремеслам, пению, шитью и иным полезным им занятиям».

О самых знаменитых и выдающихся женах и девах Древней Руси рассказывает очередная книга серии.

Весна тридцать девятого года проснулась в начале апреля и сразу же, без раскачки, принялась за работу: напустила на поля, леса и города теплые ветры, окропила их дождем, — и снег сразу осел, появились проталины, потекли ручьи, набухли почки, выступила вся грязь и весь мусор, всю зиму скрываемые снегом; дворники, точно после строгой комиссии райсовета, принялись ожесточенно скрести тротуары, очищая их от остатков снега и льда; в кронах деревьев загалдели грачи, первые скворцы попробовали осипшие голоса, зазеленела первая трава. И люди сразу же переменились: мужчины сняли шапки и теплые пальто, женщины платки и боты, одежда стала ярче, на лицах появились улыбки, — и оттого, что весна, и оттого, что кое-что переменилось в самой жизни: она освободилась от каких-то связывающих ее оков, для многих невидимых, но вполне ощутимых…

Текст публикуется в авторской редакции

В книге известного современного писателя Р. Гордина рассказывается о важнейшем событии русско-турецкой войны 1710-1713 гг. - Прутском походе Петра I в 1711 году.

В романе Валерия Шамшурина повествуется о событиях Смутного времени. Это была роковая пора в истории России. Только благодаря неимоверным всенародным усилиям, благодаря подвигу нижегородского старосты Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского, собравшим ратное ополчение и разгромившим с ним засевших в Москве врагов, удалось не дать России рухнуть в бездну.

Эта книга посвящена необычным судьбам трёх женщин.

Анастасия Романовна, жена государя Иоанна IV, Екатерина Алексеевна, жена императора Петра I, немецкая принцесса Шарлотта, ненавидимая своим мужем, царевичем Алексеем, — герои исторических романов, знакомящих читателя с неизвестной, потаённой жизнью царского двора.

Содержание:

В. Череванский. Первая русская царица.

М. Семеневский. Царица Катерина Алексеевна.

М. Хованский. Невестка Петра Великого.

«…Тридцать седьмой год начался снегопадом. Снег шел — с небольшими перерывами — почти два месяца, завалил улицы, дома, дороги, поля и леса. Метели и бураны в иных местах останавливали поезда. На расчистку дорог бросали армию и население. За январь и февраль почти ни одного солнечного дня. На московских улицах из-за сугробов не видно прохожих, разве что шапка маячит какого-нибудь особенно рослого гражданина. Со страхом ждали ранней весны и большого половодья. Не только крестьяне. Горожане, еще не забывшие деревенских примет, задирали вверх головы и, следя за низко ползущими облаками, пытались предсказывать будущий урожай и даже возможные изменения в жизни страны…»

Творчість Василя Барки (справжнє ім’я – Василь Костянтинович Очерет, 1908–2003), талановитого письменника і поета, представника української діаспори у Сполучених Штатах Америки, довгі роки залишалася невідомою в нашій країні. Роман «Жовтий князь» (1958–1961) – це перший в українській літературі великий прозовий твір, присвячений національній трагедії України – страшному голодомору 1932–1933 років, що забрав життя мільйонів людей. Письменник створює символічний образ Жовтого князя, демона зла, який несе з собою лише руйнування, спустошення, муки і смерть.

«…Яков Саулович улыбнулся своим воспоминаниям улыбкой трехлетнего ребенка и ласково посмотрел в лицо Григорию Евсеевичу. Он не мог смотреть на Зиновьева неласково, потому что этот надутый и высокомерный тип, власть которого над людьми когда-то казалась незыблемой и безграничной, умудрился эту власть растерять и впасть в полнейшее ничтожество. Его главной ошибкой, а лучше сказать — преступлением, было то, что он не распространил красный террор во времени и пространстве, ограничившись несколькими сотнями представителей некогда высшего петербургского общества. А возможности для распространения у него были, люди для этого имелись, момент вполне отвечал духу и потребностям времени, но трусость победила, и момент был упущен.

Агранов не мог смотреть на Зиновьева неласково еще и потому, что тот теперь был в его руках, он мог отомстить ему за его трусость, нерешительность и глупость, благодаря чему к власти пришел Сталин, поставив всех, а более всего евреев, в двусмысленное положение. Теперь можно поиграть со своей жертвой, проявить актерство и все что угодно для того, чтобы в полной мере насладиться тем ужасом, который объемлет ничтожную душонку бывшего властителя Петрограда и его окрестностей…»

"Снаружи ударили в рельс, и если бы люди не ждали этого сигнала, они бы его и не расслышали: настолько он был тих и лишен всяких полутонов, будто, продираясь по узкому штреку, ободрал бока об острые выступы и сосульки, осип от холода вечной мерзлоты, или там, снаружи, били не в звонкое железо, а кость о кость.

И все-таки звук сигнала об окончании работы достиг уха людей, люди разогнулись, выпустили из рук лопаты и кайла — не догрузив, не докопав, не вынув лопат из отвалов породы, словно руки их сразу же ослабели и потеряли способность к работе. Разогнувшись и освободившись от ненужного, люди потянулись к выходу из забоя…"

"Шестого ноября 1932 года Сталин, сразу же после традиционного торжественного заседания в Доме Союзов, посвященного пятнадцатой годовщине Октября, посмотрел лишь несколько номеров праздничного концерта и где-то посредине песни про соколов ясных, из которых «один сокол — Ленин, другой сокол — Сталин», тихонько покинул свою ложу и, не заезжая в Кремль, отправился на дачу в Зубалово…"

«Настенные часы пробили двенадцать раз, когда Алексей Максимович Горький закончил очередной абзац в рукописи второй части своего романа «Жизнь Клима Самгина», — теперь-то он точно знал, что это будет не просто роман, а исторический роман-эпопея…»

Роман-хроника XVII века рассказывает о сватовстве датского королевича Вольдемара к царевне Ирине Михайловне, старшей дочери первого царя из династии Романовых.

Изысканный филологический роман, главный герой которого – Георгий (Жорж) Андреевич Фелицианов, поэт и ученый, переживает весь ХХ век, от его начала до самого финала. Жорж – ровесник Юрия Живаго, они – представители одного и того же, «лишнего» для современной ушлой России поколения интеллигентов. Они – мостик от классики к современности, на свою беду, в искусстве они разбираются лучше, чем в людях и истории, которая проходит по ним красным колесом…

Этот роман может стоять на одной полке с «Орфографией» и «Учеником Чародея» Дмитрия Быкова, с «Лавром» Водолазкина, с «Зимней дорогой» Леонида Юзефовича и в чем-то похож на «Виллу Бель-Летру» Алана Черчесова.

«Жребий праведных грешниц. Наследники» – масштабное историческое повествование, но в то же время очень грустный и при этом невероятно жизнеутверждающий рассказ о людях, которые родились в чрезвычайно трудное время в нашей великой стране. Тончайшие нити человеческих судеб переплетаются, запутываются, рвутся, но в конечном итоге приобретают такую прочность, которую не смогло разорвать даже время.

Когда Штефан, сын Богданов, вступил в малое и неприметное Молдавское княжество воевать отчий стол, шел год 1457 от рождества Христова.

Никто не ведал имени княжича. После гибели отца пришлось ему скитаться по дворам иноземных правителей. Теперь он возвращался с валашским войском, молдавскими сторонниками и наемной челядью. Не раз поступали так в начале века искатели престола.

Сила, которую люди того времени именовали Божьим промыслом, готовила руке, державшей этот меч, необычайную судьбу.

В основу нового историко-приключенческого романа «Жребий викинга» известного писателя, лауреата международных литературных премий Богдана Сушинского, положены реальные исторические факты и события XI века. В молодости командовавший всеми норманнскими формированиями в Византии, принц Гаральд Суровый прославился своими походами в Южную Италию, Сирию, Болгарию и на Сицилию. Он бесстрашно сражался с пиратами в Средиземном и Эгейском морях. Но в душе всегда оставался поэтом, влюбленным в свою «русскую деву Елисифь», шведку по матери, оставив потомкам шестнадцать посвященных ей песен.

У вас в руках первый в истории литературы художественный роман о судьбе русской княжны Елизаветы Ярославны (в норвежских сагах – Елисифи) и короля Норвегии Гаральда I, который воскрешает в нашей памяти страницы истории Руси и Скандинавии почти тысячелетней давности.

Последние месяцы царствования Бориса Годунова. С хриплым граем тучами летело воронье к столице. У западных границ Гришка Отрепьев, выдав себя за убитого царевича Димитрия, возглавил польское войско, которое под предлогом восстановления его на престоле вторглось в Московское царство. К ним присоединяются и казаки.

Осада Москвы и Смоленска, интриги Шуйского и Самозванца, второй Лжедмитрий и польский королевич Владислав – длинная вереница имен и испытаний ждет землю Русскую, прежде чем тяжелая шапка Мономаха увенчает достойное чело первого царя новой династии.

Железный Хромец – прозвище великого азиатского завоевателя Тамерлана. Он был вождем от природы, он возвышался не только благодаря жестокости и огромной воле, он всегда был умнее своих врагов и щедрее их; ценил не только воинов, но и астрономов, математиков, поэтов. Он превратил Самарканд в столицу мира. В романе Михаила Попова показан путь этого легендарного человека к вершинам власти. Железный Хромец одолел всех внутренних врагов, и теперь для его завоеваний открыт целый континент.

Самая короткая ночь июня 1941-го изломала жизнь старшего лейтенанта Андрея Барканова и его коллег-пограничников. Смертельно опасные схватки с фашистскими ордами, окружающими советских бойцов со всех сторон, гибель боевых друзей… И ещё – постоянно грызущая тревога о жене и детях, оставшихся в небольшом латвийском посёлке, давно уже захваченном гитлеровцами… А ветерану Великой Отечественной Илье Петровичу опасности грозят и в мирной жизни. Казалось бы, выхода нет, но на помощь бывшему фронтовому разведчику приходят те, ради кого он был готов отдать жизнь в грозные военные годы.

Римские императрицы, влияя на своих супругов, отцов, сыновей и братьев, развивали в них не мыслительные способности, а чувственные, впоследствии погубившие страну. Ни одна история не представляет нам столько странных и разнообразных характеров, как римская. Среди славных, поистине героических поступков женщин, встречаются смешные куртизанки или прямо безумные развратницы, вроде Мессалины. Но жизнь римских императриц замечательна тем, что составляет одну историю, ряд последовательных сцен одной и той же драмы.

Издание 1896 года, приведено к современной орфографии.

Юрий Щеглов. Жажда Справедливости: Историческое повествование. Повесть. / Послесловие: М. Шатров.

Журнальный вариант. Опубликована в журнале Юность. 1987, № 11. С. 13–35.

Повесть «Жажда Справедливости» знакомит с малоизвестными страницами гражданской войны на Севере России. Главный герой — сотрудник Наркомвнудела, крестьянин по происхождению и городской пролетарий по образу жизни. Восемнадцатилетний Алексей Крюков принял революцию как событие, знаменующее собой становление нового общества, в котором не только принимаются справедливые законы, но и выполняются всеми без исключения. Однако старшим товарищам-большевикам трудно понять Крюкова.

Безусловно, историческая проза, но не только: вопросы, на которые ищет свои ответы Алексей, остаются и сегодня по-прежнему злободневными для людей. «Жажда справедливости» написана «из времени, обжигающее и очищающее дыхание которого мы будем чувствовать всегда», — говорится в послесловии к повести, опубликованной впервые журналом «Юность».

Если бы в августе 1917 года глава Временного правительства Керенский не объявил генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова мятежником и не отстранил его от должности Верховного главнокомандующего, история России (а, возможно, и мира) в XX веке могла бы пойти совершенно иным путём...

Новый роман современного писателя-историка В. Поволяева рассказывает о жизненном пути одного из лидеров Белого движения, генерала от инфантерии, Лавра Георгиевича Корнилова (1870-1918).

Роман «Жизнь и дела Василия Киприанова, царского библиотекариуса» (1979 г.) обращает нас к истории Москвы в эпоху петровских реформ. Хотя самой фигуры легендарного царя, который «уздой железной поднял Россию на дыбы», мы здесь не встречаем, все дышит его идеями, замыслами, пронизано противоречиями, что связано с образами его сторонников и врагов. Это своеобразная попытка показать петровское дело без персонажа Петра I.

Красавицы, бунтовщицы, авантюристки, фаворитки и шпионки времен царствования Людовика Великого в изображении Жюльетты Бенцони предстают перед читателями во всем великолепии. Интриги, заговоры, похищения, придворные тайны – через все это проходят женщины Великого века, тайные агентки Короля-солнце. Они не просто живут, любят, страдают, борются за свои интересы, но и влияют на ход французской истории.

Роман «Журавлиний крик» присвячений подіям, що відбувалися у переломні часи української історії. Остаточна ліквідація гетьманства, знищення Запорізької Січі, спроба гайдамаків під проводом Івана Гонти і Максима Залізняка відродити втрачену українську державність, утвердження Катерини ІІ на престолі Московської імперії, розгром повстання Пугачова… На цьому історичному тлі діє головний герой роману – філософ Павло Любимський.